Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Деньги есть, могу и вам взять.

– Не откажусь, иди.

Пока белорус выбирал напиток, выхожу из машины покурить. Неожиданно слышу крик продавщицы, не желающей принимать валюту:

– Иди ты на х… со своими зайчиками!

Оказалось, мой пациент, достав из кармана пачку белорусских рублей, пытается расплатиться ими за пиво. Ну раз обещал, пришлось купить ему пару бутылок. Выпив, человек стал рассуждать более здраво.

– Так, обратно поеду, друзьям однозначно пиз…лей дам. Только что мне делать, я ведь сегодня должен быть на работе?

– Ничего, – говорю, – тебе справку в пьяной травме выпишут, что сегодня ты находился у них со ссадинами лица. Хоть справка и не оплачивается, но вполне законное освобождение от работы.

– А как я объясню, чего я в Питере делал?

– Скажешь, приезжал в пьяную травму лечиться, наверное, во всем мире она такая одна. Завтра с утра тебя выпишут, поезд где-то в пять, город посмотришь. Сходишь в музей.

– Плохо одно, на работе неприятности будут. А наши деньги у вас меняют?

– Да брось, не все так плохо, ты только представь, что бы было, если бы тебя положили в поезд в сторону Бреста? Не проснулся бы вовремя, легко бы мог проскочить границу. Такое бывало. И проснулся бы ты в Варшаве. И куда ты там со своими зайчиками? Не знаю, как в Польше, у нас их в обменниках не берут. Проще с проводником договориться, все же свой, железнодорожник. Так что не переживай, уже приехали, иди лечись.

Вспомнил, как пару лет назад побывал на Соловках. Ехал из Мурманска, устал, решил переночевать по пути. Заехал в город Кемь, остановился в гостинице. Пусть оород Кемь и представляется кому-то жопой мира, пусть в этом кто-то и не далек от истины, пусть считают название города сокращенной формой резолюции, которую накладывали цари и императоры на документы ссыльных: отправить К Ебаной Матери, сокращенно, в Кемь, но побывать в Кеми и не съездить на Соловки просто глупо. Регулярно туда ходит один рейсовый теплоход, Василий Косяков. Кстати, странно, долго не мог вспомнить, в честь кого он назван, думал, в честь какого-то героя. Потом дошло, в честь архитектора, был такой, «Василий Косяков». Каждый день мимо его сооружений проезжаем, а кто построил, спроси любого, не ответят, обидно. Да вы что? Морской собор в Кронштадте – это его произведение. Ну ладно, захотите, потом расскажу. Единственный, наверное. Теплоход, названный в честь архитектора. Да и теплоход небольшой, скорее катер. В народе, естественно, – «Косяк». Отправляется он в 8:00. Остальные теплоходы, в том числе два монастырских, – от случая к случаю, их в основном арендуются паломники. Если есть места – берут одиночных пассажиров. Снял я до утра номер в гостинице рядом с портом, вечером коротал время, прогуливался по причалу. На причале дежурит инок, встречает группы паломников. Кого-то организовывал для посадки на принадлежащие монастырю теплоходики, кого-то провожал на ночлег, на подворье Соловецкого монастыря. Почему-то прибывало очень много автобусов с паломниками с Украины. Как я заметил, инок, таясь от мирян, согревался водочкой, закусывая сие бутербродами с салом. Сало с бутылкой пряталось в широких рукавах рясы. Север. Холодно. Слышу, на одном из монастырских теплоходов раздаются крики. Отец-шкипер отказывается отчаливать, теплоход перегружен. Волна перекатывалась через палубу. Толпа паломников выталкивала с теплохода женщину с пятилетним ребенком. Они оказались лишними, не из их группы. Лишний груз. Женщина кричит, матерится. С уже отчалившего теплохода на причал полетели две ее сумки.

Монах явно искал повод завязать беседу.

– На пути к благодати нет для православного человека границ рукотворных, – изрек он, обращаясь в сторону моря, но так, чтобы я слышал.

Мой ответ был покороче:

– Быдло.

– Верно. Нет благости в людях, беда, – произнес монах. – Сам-то ты откуда?

– Из Питера.

– Археолог или паломник?

– Да нет, просто хочу монастырь посмотреть, на утро билеты купил на теплоход.

– Правильно. В храм надо идти одному, своей дорогой. Если замерз, раздели трапезу.

Инок понял, что я заметил его манипуляции с рукавами рясы. Я отказался, сославшись на то, что был за рулем.

– Ну, тогда за здравие! – глубокий глоток из горлышка.

Я решил воспользоваться разговорчивостью инока:

– Батюшка, а чего так с Украины паломников много?

Откусывается кусок бутерброда.

– Наверно, думают, что Соловки от слова «сало». А если серьезно – надоели уже. Весь остров перекопали, – отец неожиданно переходит на феню. – Ищут на Соловках могилу последнего куренного атамана Запорожской сечи Калнышевского. Он у нас парился на Соловках в подземелье 26 лет. При матушке Екатерине Второй. На Соловках климат хороший, в ваших Крестах столько не просидишь. Ну а после отсидки, как амнистия ему вышла, так и оказалось, что ехать-то ему уже некуда. Кому он у себя на Украине нужен? Постригся в монахи и еще с десяток лет прожил, до ста десяти. У нас и помер. Так они хотят из него сделать первого самостийного украинского святого. Теперь им надо обрести мощи. Надгробный камень, кажется, нашли, поклоняются. Только его он или не его – бог ведает. А костей-то у нас на острове много, только чьи они?

– Так, кажется, чтоб святым стать, нужно, чтобы еще и чудо свершилось?

– Чудеса будут. За чудесами дело не станет, это я гарантирую. Скоро начнутся. Или явится икона чудотворная, салоточащая, или за ночь оселедец у лысого хохла отрастет. Тут и не такие чудеса бывают. А сам-то я думаю так, что монастырь просто многим из них близок по духу.

Я попросил объяснить логическую цепочку.

– Да посуди сам. Сколько раз монастырь подвергался осаде, обычно не серьезной, но и монахи наши воинской храбростью не отличались, а больше в молитве спасения искали. Однако стены крепости спокойно удерживали пару сотен стрельцов Ивана Грозного или отряд петровских солдат во времена раскола. И всегда находился один предатель. Открывал для врагов потайной ход или ворота. В каком кино ты видел украинский партизанский отряд без предателя?

Отец продолжал:

– Я через три дня на острове буду, ты задержись. Съездим, помолясь, на рыбалку. Я такие места знаю. Дальние скиты посетим. Куда не всем мирянам входить дозволено.

Тут уже отец стал напоминать егеря Кузьмича. Водочка действие возымела. Жаль, что не удалось продолжить знакомство. Трех дней в запасе у меня не было. Отец заставил записать номер своего мобильника. Просил обязательно позвонить, когда в следующий раз соберусь на Соловки.

– Места у нас дивные. Отдохнешь.

– Да вообще на Соловках отдыхал мой дедушка. В тридцать восьмом. Там и остался. Расстрелян.

Инок начал нараспев: