Евгений Гришковец - «Весы» и другие пьесы

Что тебя здесь держит? Ответственность? Работа, друзья? Недовоспитанные, недообученные дети? Престарелые, больные родители?

Да! Это серьёзно! Но только в Индии тебе объяснят, что это тоже всё чепуха! И что ничего от тебя, в сущности, не зависит. Что всё предначертано…

Что ещё тебя держит?

Что?! Ты у нас Родину любишь?

Ну надо же! Он любит Родину! Но я же слышу, как ты сам часто о Родине думаешь! Ты о ней думаешь так, что никаким вражеским СМИ не снилось.

Просто честно признайся себе, что ты не летишь в Индию, потому что тебе не хочется, чтобы какой-то индус сказал тебе, что твоя жизнь тьфу!

Да! Это неприятно.

Но твоя иллюзия спасения моментально тебе подсказывает, что должна же быть в мире страна, должно быть пространство, где всё же люди живут мудро, где научились созерцать, быть самодостаточными и умиротворёнными, где не берут люди с собой на природу рыболовную удочку.

И рисует тебе твоя иллюзия следующую картину: Япония!

Цветёт сакура, опадает розовыми лепестками. А под сакурой сидит старый самурай. Он самодостаточен, умиротворён и спокоен. Он прожил долгую жизнь, полную кодексов самурайской чести. И вот он пришёл к цветущей сакуре, любуется падением лепестков и понимает, что его жизнь не более чем падение одного из них.

Он это понимает, и согласен, и даже рад этому. Более того! Он готов быть одной песчинкой на пляже вечности.

Послушай! Тебе-то что? Далась тебе Япония? Ты в ней никогда не бывал и вряд ли побываешь. Вспомни, сакура – это попросту вишня. Но тебе именно сакуру подавай, потому что под вишней самурай, конечно, сидеть не станет.

А ты у меня совсем, вообще, ни капельки не самурай. У тебя никогда никаких кодексов сроду не было. Ты в такой позе, в которой сидит под сакурой самурай, минуты под берёзой не высидишь.

И главное, ты не согласен быть лепестком или песчинкой! У тебя амбиции! У тебя много амбиций…

Но иллюзия спасения тотчас рисует тебе новую картину спасения: вот ты запутался в своей суетливой городской жизни… А иллюзия тебе раз! – и подскажет вариант.

Где, спросит она у тебя, спасение для русского человека?

И тут же даст ответ: деревня-матушка!

Глухая деревня. Простая изба, колодец, коза и петух…

А потом ты подумаешь: «Нет! Деревня – это полумеры. Настоящее спасение – это сторожка в тайге».

И выдаёт твоя иллюзия тебе другую картину: тайга, зима, снега насыпало столько, что нечего даже думать о том, чтобы до весны выйти к людям. Маленькая сторожка. Уютный домик. Главное, чтобы в нём не было, не дай бог, ни интернета, ни радио. Пусть и электричества не будет. А только свечи, хороших дров достаточно до весны, вкусные консервы, макароны, заветная коробочка с подсохшими пряниками… И книги! Много книг! Пахучие, тяжёлые собрания сочинений, толстые тома. Все те книги, которые ты так хотел прочесть, но всё не хватало времени… И вот так сидеть в натопленном, чистом домике, читать что-то вечное и при этом размачивать пряник в чае… И пусть наступят быстрые зимние сумерки. И тогда зажечь… Нет, не свечу! Свеча, как деревня, – тоже полумеры… Лучину! И читать, читать, читать…

В городе проклятом ты даже новинки прочесть не успеваешь! А сколько замечательных книг каждый год выходит и уже накопилось! К тому же, в конце концов, надо взять и дочитать «Дон Кихота»… Хотя бы первый том… Хотя бы до середины.

И пусть завывает в печи. А печка хорошая, не какой-то камин… Камин – это баловство… Печка! А ещё чтобы было кресло-качалка. И главный символ спокойствия, умиротворения и уюта – клетчатый плед.

Вот именно такая иллюзия спасения от тоски и суеты… Такая вот смешная мечта об избушке в тайге тревожит тебя, когда ты видишь, как от вокзала отходит куда-то на восток или на запад поезд дальнего следования. Он уходит туда, где ты никогда не бывал, где тебя никто не ждёт и не знает…

Или ты видишь, как ночью бежит куда-то поезд, тянет за собой вереницу вагонов.

Смотришь ты на это и понимаешь – вот оно, спасение. Потому что для спасения нужно только одно окошечко в любом из вагонов… И пусть будет душноватое купе, пусть принесут чай… Ехать, читать книгу потолще, пить чай и периодически смотреть в окно.

А когда смотришь ночью в окно поезда, ты видишь только одно – только своё отражение.

И пусть заходят попутчики, садятся за стол, рассказывают свои незамысловатые истории и выходят на станциях.

Ты самый спасённый человек в этом поезде. Тебе до конечной. Тебе до станции, на которой тебя никто не встретит.

Какое же это спасение, ехать в неведомую даль!

И ровно такая же иллюзия спасения не даёт тебе покоя, когда ты сидишь на берегу своей некогда любимой речки. Сидишь ночью и жжёшь костёр.

А берег и речка уже опостылели. И костёр надоел до такой степени, что не хочется в него подбрасывать дрова, а хочется только плюнуть. Всё тебе тут надоело!

И вдруг в темноте появляется и проходит мимо тебя огромный теплоход. Он движется вверх или вниз по реке. Этажи иллюминаторов, огоньки.

Смотришь ты на него и понимаешь, вот оно – спасение. И для этого спасения достаточно было бы маленькой каюты. Малюсенькой. Главное – чтобы не сидеть у этого костра на этом опостылевшем берегу. Пусть даже идёт этот теплоход в Ледовитый океан навстречу айсбергу.

Да что там теплоход? Даже если мимо тебя проходит в темноте лодочка с маленьким ходовым огоньком и дребезжащим мотором.

Хочется даже на лодочку, лишь бы у этого проклятого костра не сидеть!

Вот она твоя иллюзия спасения! Вот что тебе грезится…

А теперь давай разберём все твои иллюзии по-честному! Рассмотрим их ясно и чётко…

Вспомни, ты же как-то ездил с друзьями в деревню на неделю зимой по глупости. Два дня тогда шёл снег, где-то им провода пообрывало… Так ты готов был ночью на лыжах идти туда, где есть интернет. Сколько ты тогда в деревне книжек у печки со свечкой прочёл? Три главы! На третьей главе понял, что не для тебя книга написана.

Ты же ездил в поездах дальнего следования? Было дело!

Насколько твоего комфорта и спокойствия хватает в таком поезде? Часов на восемь. Ну максимум на десять.

Если же ты в купе поспал хоть немного, то тебе сразу кажется, что уже по тебе поползли… И в мыслях у тебя одна мантра: душ, душ, душ.

А попутчики? Поезд стоит на полустанке три минуты. А они зашли, поезд ещё не тронулся, как они уже едят. И всё-то у них ядрёное, домашнее, с чесночком. То есть они полдня воняют едой, а потом храпят.

Так что ты сначала считал часы, потом минуты, потом секунды до своей станции. И, покидая вагон, бога благодарил, что тебе ехать не до конечной.

Ты плавал на теплоходах. Плавал по рекам и морям…

И ты отлично знаешь, что день, другой – и хочется за борт с этого теплохода, какой бы он ни был. А когда тебе не спится в твоей дурацкой каюте, ты открываешь ночью иллюминатор, смотришь в темноту и вдруг видишь… Берег и костерок!..