Олег Антипов - Танки

Василий Фомич Захаров, член парткома завода, приезжавший чаще других, цифры недолюбливал. Он говорил:

– Придешь на участок, Михаил Ильич, увидишь сам, как мы твою идею в металл начинаем одевать. Здорово получается!

Часто с чертежами и макетами приезжали Александр Морозов, Яков Баран и Остап Вирозуб. Слушая густой баритон конструктора Вирозуба и его предложения для пущей «надийнисти» дизеля, «мабуть, свичку матэри божий поставыть», Михаил Ильич от души смеялся, словно забывая о своей болезни…

А с лёгкими дело обстояло сложно. Если рассосётся абсцесс – хорошо, а если нет – страшно даже подумать. Ведь лечить его было почти невозможно. И к тому же был обнаружен гнойник и во втором лёгком. Профессор советовал Вере Николаевне: «Не давайте ему много думать». Легко сказать…

Михаил Ильич постоянно вёл с кем-то «секретные разговоры», а потом, уже ночью, просил бумагу и карандаш: «Я должен поразмыслить…» И долго-долго что-то писал. Так он придумал поставить двигатель не вдоль оси, а поперёк, и тогда при том же весе танка можно будет лучше расположить его узлы. Коллеги Кошкина тогда изумились:

– Поразительная идея, и как она другим в голову не приходила!

Вот и попробуйте не давать такому человеку много думать…

Во второй половине сентября 1940 года зарядили дожди. И Кошкину стало хуже: его лихорадило, он кашлял, на теле и на лбу выступал липкий пот. А лежать он не хотел, не мог, его угнетали плохие новости, о которых проговорился Вирозуб. Металлургический завод прислал несколько вагонов броневых листов недостаточно хорошего качества. Проблема заключалась в том, что отказаться от них было нельзя – сорвётся программа… Ведь когда ещё прокатают и привезут новые листы…

Михаил Ильич хотел на автомобиле Вирозуба немедленно ехать на завод, но машина застряла в нескольких километрах от санатория, и Вирозуб пришёл пешком.

26 сентября 1940 года в санатории «Занки» под Харьковом Михаил Ильич Кошкин умер. Это произошло за девять месяцев до начала войны. В это время генеральный штаб Вермахта еще только начал разрабатывать варианты плана «Барбаросса», и ещё много времени оставалось до нападения фашистов на СССР, а Михаил Ильич Кошкин уже пал в борьбе за свободу своей страны, за её победу – пал первым солдатом Великой Отечественной войны.

В газете «Правда» от 28 сентября 1940 года был опубликован некролог. В нём говорилось:

26 сентября 1940 года умер талантливый конструктор товарищ Кошкин Михаил Ильич, член ВКП(б) с 1919 года. Тов. Кошкин с 1918 года по 1921 год служил в Красной Армии. В 1921 году поступил на учебу в комвуз им. Свердлова, который и окончил в 1924 году. В 1929 году в счёт партийной тысячи направляется на учёбу в Ленинградский машиностроительный институт. По окончании института тов. Кошкин целиком отдаётся делу конструирования.

Тов. Кошкин в 1936 году за отличную работу в области конструирования награждён правительством СССР орденом Красной Звезды.

В лице тов. Кошкина советская общественность потеряла отзывчивого и чуткого товарища, стойкого большевика и талантливого конструктора.

Память о Михаиле Ильиче навсегда сохранится в сердцах работников советского машиностроения.

Некролог был подписан скромно – «группа товарищей».

Кошкину не исполнилось и 42 лет. В последний путь его провожал весь завод № 183. За четыре года его успели полюбить все: и непосредственные подчинённые, и мастера, и простые рабочие. По воспоминаниям главного инженера завода Алексея Васильевича Забайкина, «коллектив его любил», потому что «Михаил Ильич был простым, немногословным и деловитым, каким и должен быть хороший руководитель». И никто в тот день и предположить не мог, что хоронят не просто конструктора хорошего танка – хоронят человека, создавшего машину, которая станет самой знаменитой машиной Второй мировой войны.

Три дочери конструктора после войны остались жить в Харькове: Елизавета, родившаяся в 1928 году, стала учителем географии, Тамара, родившаяся в 1930 году, – геологом, Татьяна, родившаяся в 1939 году – преподавателем в Харьковском университете. Тамара Михайловна и Татьяна Михайловна – кандидаты наук. Геофизических и химических – соответственно.

Но на могилу отца на Первом городском кладбище они не ходили – гитлеровцы уничтожили её. По одним данным, она была целенаправленно уничтожена немецкими бомбардировками, по другим данным, гроб с телом Кошкина был кремирован, а урна с прахом хранилась в помещении при городском морге города Харькова, который тоже был подвергнут бомбовому удару. Что же касается Татьяны, то она даже не успела запомнить своего папу.

Именем Кошкина была названа улица в Харькове. Раньше она называлась Червонный шлях, то есть Красный путь. Улица эта шла к главной проходной завода, на котором был создан танк Т-34, которому Михаил Ильич без остатка отдал свои помыслы, талант, силу ума и воли. Существует она и сейчас. Она по-украински называется так – вулиця Кошкiна, и она проходит от улицы Плехановской до Московского проспекта. Ближайшая от неё станция метро – «Завод им. Малышева» (это бывший завод № 183) – находится примерно в десяти минутах пешего хода. Раньше это была короткая и красивая улица, настоящая зелёная аллея – такая же прекрасная и короткая, как жизнь самого Кошкина.

Елизавета Михайловна Кошкина потом охарактеризовала жизнь отца так:

«Яркая вспышка молнии – зигзаг, прорезавший все трудности на пути во славу Родины».

Работу над танком Т-34 после смерти Кошкина продолжил его 36-летний товарищ – новый главный конструктор танкового КБ Александр Александрович Морозов. Назначение Морозов получил, несмотря на то, что даже не имел диплома о высшем образовании. В поддержку его кандидатуры выступил сам товарищ Сталин, и он был прав – Александр Морозов имел приличный опыт работы в танкостроении, досконально знал танк Т-34 и весь круг вопросов, с ним связанный.

Конструкторское бюро, создавшее танк Т-34, вместе с коллективом завода осенью 1941 года было эвакуировано из Харькова в Нижний Тагил, на «Уралвагонзавод». Но перед этим, ещё в июне 1941 года, директора завода Максарёва вызвали на расширенное заседание коллегии наркомата. Юрию Евгеньевичу было приказано: прекратить модернизацию Т-34, свернуть выпуск всей гражданской продукции и быть готовыми оказать помощь другим заводам, которые будут переключены на выпуск танков Т-34.

Сам Максарёв вспоминает об этом так:

«В понедельник утром я прибыл на завод. В городе проходили учения по противовоздушной обороне. На заводе было объявлено казарменное положение. Управление заводом и связь были сосредоточены на командном пункте, оборудованном под бытовками чугунолитейного цеха.