Фрэнк Маккорт - Прах Анджелы

Я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь, а потом миссис Клоэсси будит всех окончательно. Спали все одетыми, так что одеваться не надо, и никто за одежду не дерется. Дети капризничают спросонья, и наперегонки бегут в уборную на заднем дворе. Мне тоже туда надо, я бегу вместе с Пэдди, но на горшке уже сидит его сестра Пегги, так что нам приходится писать у стенки.

— А я все маме расскажу, — говорит Пегги.

— Заткнись, а то в нужник запихаю, — огрызается Пэдди.

Пегги тут же вылетает из туалета, натягивает штанишки и убегает вверх по лестнице.

— Расскажу, расскажу, — плачет она.

Дома Пэдди получает от матери хорошего тумака за то, что сестренку обидел. Пэдди молчит, потому что мать накладывает кашу в кружки, стеклянные банки и в миску и велит нам есть поживее и отправляться в школу. Сама она тоже садится есть кашу. Волосы у нее грязные, серо-черные пряди попадают в миску, и к ним прилипают комочки каши и молоко. Дети хлебают кашу и ноют, что не наелись. У всех сопливые носы, красные глаза и ободранные коленки. Мистер Клоэсси корчится, задыхаясь от кашля, и исторгает из себя кровавые комки. Я выбегаю на лестницу, меня тошнит в дыру в ступеньке, и каша с кусками яблок утекает вниз, прямо туда, где люди ходят по двору в туалет и обратно.

— Ерунда, — успокаивает меня Пэдди. — Тут все срут и блюют, все равно этот дом скоро рухнет к чертям.

Я не знаю, что мне делать дальше. В школе меня убьют, а зачем мне идти домой или в школу, чтоб меня там убивали — лучше убегу за город и буду кормиться молоком и яблоками, пока в Америку не уеду.

— Да ладно тебе, — продолжает Пэдди меня утешать. — Вся эта школа — дуриловка одна, а учителя — психи.

Тут раздается стук в дверь, и в дом заходит мама с моим братиком Майклом, а за ними — гард Деннехи, который отвечает за посещаемость в школе.

— Почему ты без ботинка? — ахает мама.

— Ха, миссис, — говорит гард Деннехи. — Полагаю, правильнее было бы спросить, почему ты в одном ботинке?

— Мамочка плакала, — подбегает ко мне Майкл. — Из-за тебя, Фрэнки.

— Где ты был всю ночь? — спрашивает мама.

— Здесь.

— Я чуть с ума не сошла. А отец твой весь город обыскал, каждую улицу.

— Кто там? — спрашивает мистер Клоэсси.

— Это моя мама, мистер Клоэсси.

— Боже мой, неужто Анджела?

— Да, мистер Клоэсси.

— Анджела, ради всего святого, зайди в дом, — говорит отец Пэдди, с трудом приподнимаясь на постели. — Помнишь меня?

Мама озадаченно смотрит на него. В комнате темно, и не сразу разглядишь, кто лежит в постели.

— Это же я, Дэннис Клоэсси.

— О, нет!

— Да, Анджела.

— Не может быть!

— Да, Анджела. Я уже не тот. Кашель меня убивает. Но я помню вечера в Уэмбли-холле. Боже мой, как ты танцевала! А после мы ели рыбу с картошкой. Эх ребятки, ребятки. Эх, Анджела.

У мамы текут слезы по лицу.

— Ты и сам прекрасно танцевал, Дэннис Клоэсси, — тихо говорит она.

— Да мы соревнования могли выигрывать, Анджела. Джинджер и Фред обзавидовались бы. И чего ты в Америку уехала?! Эх, Господи, Боже мой.

Он снова заходится в приступе кашля, а мы стоим и смотрим, как он наклоняется над ведром и исторгает гадость из легких.

— Ладно, миссус, мальчишка нашелся, так что я, пожалуй, пойду, — говорит гард Деннехи. — Он поворачивается ко мне: — Если еще раз школу прогуляешь, я тебя в тюрьму заберу. Понял, парень?

— Да, сэр.

— Мать свою не мучай больше. Гарды никому не позволят матерей мучить.

— Не буду, сэр. Не буду маму мучить.

Он уходит, а мама идет к постели и берет мистера Клоэсси за руку. Глаза у него ввалились, а черные волосы мокры от пота, который градом катится со лба. Его дети стоят у постели и смотрят то на отца, то на мою маму. Миссис Клоэсси сидит у камина, ворошит кочергой угли и не пускает малыша к огню.

— Сам виноват, — ворчит. — Гоню, гоню его в больницу.

— Кабы я в сухом климате жил, то поправился бы, — с трудом выговаривает мистер Клоэсси. — В Америке нету такой сырости, да, Анджела?

— Нету, Дэннис.

— Доктор советовал мне в Аризону уехать. Ну не смешно ли, а? У меня на пинту в пабе и то денег нет.

— Ты поправишься, Дэннис, — обещает мама. — Я свечку за тебя поставлю.

— Не трать деньги, Анджела. — Я свое отплясал.

— Мне надо идти, Дэннис. Фрэнки в школу пора.

— Анджела, можешь кое-что для меня сделать?

— Все, что в моих силах, Дэннис.

— Спой хотя бы куплет из песни, что ты пела вечером накануне отъезда в Америку.

— Трудная это песня, Дэннис. Мне дыхания теперь не хватит.

— Ну, пожалуйста, Анджела. Я больше ни разу ее не слышал. В этом доме не поют. Жене медведь на ухо наступил, и ноги тоже отдавил.

— Хорошо, Дэннис. Попробую, — соглашается мама.

— Все, не могу, совсем задохнулась. — Мама прижимает руку к груди. Помогай, Фрэнк.

Я пою вместе с ней:

Мистер Клоэсси начинает подпевать, но тут же закашливается; в глазах его стоят слезы.

— Я и не сомневался, что сможешь, Анджела, — качает он головой. — Сразу все так живо вспомнилось. Храни тебя Господь.

— И тебя, Дэннис. Спасибо миссис Клоэсси, что Фрэнки на ночь приютили.

— Не за что, миссис Маккорт. Он хорошо себя вел.

— Хорошо-то, хорошо, — говорит мистер Клоэсси. — Но по части танцев до матери ему далеко.

— Да много ли натанцуешь в одном-то ботинке, Дэннис?

— Да, Анджела, но отчего бы его не снять? Странное дело, не находишь?

— У него бывают странности, в отца пошел.

— Да уж, папаша с Севера, вот и странности. Может, там у них так и полагается в одном ботинке танцевать.

Мы с мамой, Майклом и Пэдди идем по Патрик-стрит, потом по О’Коннелл-стрит. Мама всю дорогу плачет.

— Не плачь, мамочка, Фрэнки больше не убежит, — успокаивает ее Майкл.

Мама берет его на руки и крепко прижимает к себе.

— Нет, Майкл, я не из-за Фрэнки плачу. Вспомнилось просто, как мы с Дэннисом Клоэсси танцевали в Уэмбли-холле и картошку с рыбой потом ели.

Мама заходит с нами в школу. Мистер О’Нил строгим голосом велит нам с Пэдди идти в класс и сидеть тихо, сам выходит в коридор и долго говорит с мамой, а когда возвращается, то, проходя между рядами, гладит Пэдди по голове.

Мне жалко семейство Клоэсси, уж очень тяжко им приходится, но это только благодаря им мне от мамы не влетело.