Алан Араменко - Диван для Антона Владимировича Домова

— Ах, ну наконец-то! — сказал незнакомый мужчина и просто втащил Антона в тамбур.

Антон вряд ли понимал, что говорит этот низенький представитель рода человеческого. Но тот лопотал и лопотал, как взбесившаяся мамзель.

Сидя напротив него в узенькой кухоньке с занавешенным сушеными овощами и фруктами окном, с едким запахом прокисшего молока и жирными пятнами на светлых обоях, Тоша просто глядел в чашку гостеприимно налитого хозяином чая. Отмечая, что на ее стенках остались круги от предыдущих заварок, что у ручки отколот кусочек, что на левом углу стола рассыпан сахар и что под ковриком у раковины дохлый таракан. Но совершенно не слушая то, о чем говорил ему этот некрасивый, но достаточно обаятельный мужчина.

Антон и сам не знал почему… Он ведь приехал сюда специально, и, наверное, следовало узнать зачем, однако все-таки никак не мог заставить себя прислушаться.

Наконец словесный поток прекратился, но Тоха воспринял это только как изменившийся фон, и никак не отреагировал. Его сознание витало где-то высоко, может быть, даже выше, чем потрескавшийся потолок, а может быть, оно как раз застряло в его многочисленных паутинах.

Мужчина выждал какое-то время, видимо считая, что это было бы приличным, но когда понял, что Антон не реагирует, все-таки потревожил своего гостя, нерешительно потеребив его за рукав. Тоша очнулся и уставился на него с видом искреннего недоумения. Мужчина от этого холодного и пронзительного взгляда вздрогнул и, Домову показалось, попытался съежиться внутри себя. Это позабавило.

— Я очень извиняюсь, Дмитрий Алексеевич, но я бы хотел услышать ваш ответ, — пропищал он, неосознанно прижимая голову и вгрызаясь в ноготь большого пальца правой руки.

Тоха никак не мог понять, какое именно воздействие на него оказывает. Обычный банальный страх, или вот эта противная привычка с ногтями?

— Ответ? — спросил он. — На что?

— Как же, как же?! — вскочил мужчина.

Он принялся суетливо носиться по кухне туда-сюда, еще более ожесточенно кусая свой палец, отчего Тоша все-таки решил, что действует именно так. Мужчина повизгивал что-то невнятное, параллельно лепеча более низким голосом, что складывалось впечатление, будто на кухне по крайней мере два странных гнома. Антон глядел на это абсолютно спокойно. Ему было и интересно и неинтересно одновременно, и он никак не мог решить, какое же из этих чувств превалирует. Наконец мужчина снова уселся на свое место.

— Не могли бы вы уточнить, какие именно мои слова расстроили вас, что вы не желаете говорить на эту тему?! — поинтересовался он нервозно.

— Что?

— О, Дмитрий Алексеевич, вы решились меня погубить?! — маленькие серые глазки бегали, никак не способные на чем-то задержаться. — Это с вашей стороны очень жестоко! И возможно, недальновидно, ведь кто вам даст гарантию? Кто?.. Кто, Дмитрий Алексеевич?

— Что?!

— И вы еще говорите «что?» — мужчина взмахнул руками, чуть не уронив чашку с чаем, но Антон вовремя успел убрать ее. — Это, знаете, просто немыслимо! Я соглашаюсь, несмотря на возможные неприятности, несмотря на то, что один неверный шаг, и все мои усилия коту под хвост. А вы просто говорите «что»! Это уже, знаете, ни в какие ворота не лезет. А главное, какие у вас есть гарантии?!

Антон недоуменно выслушал эту тираду. Он ровным счетом ничего не понимал, и несвязные, путаные фразы этого странного типа лишь усугубляли положение. Становилось очевидным, что на конструктивный спокойный разговор мужчина не способен, по крайней мере, пока Тоша рядом…

Ощущая безмерное смятение и какое-то нервозное оживление, хозяин дома никак не мог совладать с охватившими его чувствами. Он насасывал большой палец с таким наслаждением, будто это была амброзия, хотя был уверен, что раз и навсегда покончил с привычкой, столь умело отвращающей от него женщин. В голове его смешивались мысли, догадки, опасения, факты и из этого супа-разума достать что-либо существенное по делу, даже пользуясь большой поварешкой научного мышления, просто не представлялось возможным. Хотя он никогда не жаловался на отсутствие логики и ясности ума. И вот когда сумятица, казалось, достигла апогея, он явственно почувствовал на себе что-то тяжелое и повернулся. Это был взгляд его гостя… Странный, страшный взгляд, уже когда-то давно виденный им и позабытый… старательно позабытый.

— Успокойтесь и говорите по порядку! — приказал посетитель, глядя прямо в глаза, и мысли прояснились.

Противиться было невозможно. Взгляд этих необычных глаз гипнотизировал.

— Я только хотел, чтобы вы ответили, — сказал мужчина внятно, но каким-то сиплым притихшим голосом.

— Я вас не слушал, — пояснил Антон. — Повторите.

— Сначала?

— С самого. И, пожалуйста, разборчивее.

— Меня зовут Владимир. Владимир Поновский, — подчинился хозяин дома. — Не так давно Александр Александрович назначил меня руководителем отдела безопасности. Разумеется, это значило, что основной моей обязанностью стал надсмотр над учеными и контроль за сохранностью информации. Не все одобряют Григорьева, и ранее были инциденты… Так вот моей задачей было предупреждать такие случаи. Я знал, что этот проклятый Соколов недоволен, но он был слишком важен, чтобы Василий Иванович захотел от него избавиться. А теперь он сбежал, причем не один! Прихватил с собой близнецов! А это, как сами понимаете, катастрофа! Если он кому-нибудь расскажет, если их обнаружат?! … Может, из этого ничего и не выйдет, а может и да — кто знает? Но меня, в любом случае, по головке не погладят! Вы понимаете?

Антон кивнул. Конечно, он ничего толком не понимал, кроме одного — он не мог демонстрировать свою некомпетентность, ибо Дмитрий, видимо, знал об институте все.

— Что ему известно? — поинтересовался Домов, желая таким образом самому разузнать подробнее.

— Все! — воскликнул хозяин дома. — Он участвовал во всех экспериментах! Василий Иванович очень его хвалил.

— Отчего вы решили, что он сбежал?

— Ну знаете, Дмитрий Алексеевич, то, что я упустил этого прохвоста, не значит, что я совершенный болван. Соколов уже давно стал проявлять непозволительную свободу мышления. Он даже пытался настроить Григорьева против Александрова! Он был недоволен. Говорил, что то, что мы делаем, противозаконно. Что однажды кара небесная падет на головы всех замешанных. Короче, видимо, он решил сам стать этой карой!

— Допустим, — согласился Антон.

— Я сразу же связался с Кондратом Алексеевичем. Он сказал, что все уладит. Вы ведь найдете его, Дмитрий Алексеевич? — Владимир поглядел на посетителя с надеждой. — Найдете и притащите ко мне?

— Я постараюсь.

На лице хозяина дома отразилась неподдельная радость. Он метнулся из кухни, уже через мгновение вернувшись обратно с ворохом бумаг. Кинув всю кипу на стол, он принялся пояснять.