Петр Межурицкий - Миры и войны

— Как вам не стыдно! — услышал Йоханан явно обращенный к нему клич. Глазастая девчушка-официантка глядела на него с испугом и неподдельным возмущением. — Она вас ждет, ждет, а вы, вы… Подумаешь, ни царапины! А безруким, безногим или с проникающими ранениями в область головного мозга, думаете легко? Да, конечно, у них и компенсации, и погашенные государством ссуды, и пенсии, и бесплатное образование для детей, и вообще гарантированное отсутствие материальных проблем в семье. Но, почему вы считаете, что женщинам только это и нужно? Разве все такие?

Девчушка не выдержала и разрыдалась. Йоханан прижал ее голову к своей груди и авторитетно заверил, что теперь обязательно вернется домой.

— Правда? — шмыгая носом и ладонью утирая слезы, сквозь проступившую робкую улыбку переспросила девчушка.

— Да вот хоть у него спросите, — кивнул Йоханан в сторону так вовремя подкатившего кучера.

— А куда ж еще! — с охотой подтвердил тот. — Барин у нас серьезный. Домосед. Он и в прежние времена не сильно-то баловал. А уж как постарел, да женился… Нет, не упомню такого, чтоб после войны, или там симпозиума какого, да на сторону. Как банкет заканчивается, так всегда живой или мертвый сразу домой. Вам бы, барышня, жениха такого. Так-то вот. Ну, как? Хорошо я сказал?

Обменявшись с девчушкой визитками и пообещав сразу же по прибытии на место позвонить, Йоханан тронулся в путь. Ехали не спеша, словно хотели и рысакам предоставить возможность не столько пробежаться, сколько поразмышлять. Да, видать, им и в самом деле было о чем. Они шли, размеренно то склоняя, то вновь поднимая головы, будто молились. По сторонам шоссе, едва продвигаясь, проплывали панорамы пшеничных полей, виноградников, цитрусовых рощ, цветочных плантаций. Изредка какой-нибудь водоем оживлял вышколенный до кондиции выставочной модели пейзаж. Хоть все глаза прогляди, а ни одного изъяна во всем этом великолепии заживо лакированной действительности не обнаружишь. Разве что на картинке. Кучер-ариец затянул что-то протяжное и родное, видимо, из Иегуды Галеви или Ибн Гвироля, а, может быть, не из того и не из другого, а прямо из Иерусалимского или Вавилонского Талмуда. Это означало, что до поместья уже рукой подать. И действительно, за ближайшим поворотом открылись густые заросли фамильного малинника первокиббуцников-идеалистов Синагоголей. Девушки-репатриантки из Советской Социалистической республики Краснодар-с-человеческим лицом, облепив кусты, собирали урожай. И хотя Йоханан смертельно устал, он не смог не соблюсти давнюю благочестивую традицию, идущую, говорят, еще со времен Третьего Храма.

— Постой-ка, братец, — обратился он к кучеру. — Не сочти за труд. Поди и скажи им, что брат деда моего прадеда посещал в юности марксистский кружок и даже имел маленький бизнес с одним большевиком из Воронежа. А заодно и напомни, что недовес или перевес в полграмма на упаковку считается полноценным браком, а за брак у нас зарплату не платят.

Йоханан хотел добавить что-то еще, но пока с трудом пытался припомнить, что именно, всю округу пронзил истошный вопль: «Едут! Едут!». Похоже, девчушка-официантка там, неподалеку от линии фронта, не ошиблась. Его действительно ждали и тщательно подготовились к приезду. Посреди парадного зала господских палат стояла какая-то особо изощренная домашняя дыба, каких Йоханан не видел даже в атласах перспективных разработок. Очевидно, опытный, сверх секретный образец. На дыбе во всей своей красе была распластана жена, явно прошедшая реабилитационной период после тотального омоложения. «Когда только успела?» — удивился Йоханан. Завидев его, блондинка, разумеется, высшего ретро-садо-мазохистского сорта, разодетая в нижнее белье из натуральной рыбьей чешуи, как следует звезданула жену эстетически безупречной плетью. Неподалеку изящно хлопочущая у антикварного хирургического стола обнаженная японка что-то сладострастно вырезала млеющей под скальпелем пикантно кое-где прикрытой простыней африканке. Йоханан на мгновение приостановился, честно собираясь поблагодарить весь коллектив за усердие, но сил в себе уже не обнаружил. Молча, он едва добрался до спальных покоев и сразу же, не раздеваясь, повалился на кровать из девяносто семи процентного дуба. Предпоследняя мысль была о врагах: «И это все они хотели у нас отнять», — абсолютно беззлобно подумал он, рефлективно сжав кулаки. Последней его угасающему сознанию предстала умная бомба. Вот с кем бы поговорить. И Йоханан успел пожалеть, что ее нет сейчас рядом с ним.