Марсель Эме - Черный петушок

Лиса поняла, что настал подходящий момент для серьезных речей, и заговорила тоном послушного ребенка, что сразу же вернуло ей доверие простодушных малышек.

— Боже мой, как мы все неразумны! Однако же все мы в глубине души согласны друг с другом. Наш милый петушок взбунтовался против жестокости хозяев, но я уверена, что сама Маринетта первая одобряет его. Ведь те, кого он называет хозяевами, на самом деле родители. А разве мы не знаем, что родители скучны, строги и слишком часто жестоки по отношению к своим детям?

Малышки хотели возразить, что они любят своих родителей, но лиса не дала им на это времени. Она хорошо знала, что делает. Она прекрасно знала, что дети не любят, когда их ругают, даже если они дергают за хвост кота или пачкают одежду. Вот почему она делала вид, что считает родителей злыми, хотя на самом деле вовсе так не думала.

— Ну, конечно, они жестоки и несправедливы, и это еще слабо сказано. Послушайте-ка, тут они вас на днях обеих отстегали (она говорила это наугад), а вы этого вовсе не заслуживали…

— Да, так и было, — сказала Маринетта, — мы были не виноваты — это правда.

— Вот видите! Я же говорю, что они забавляются, придираясь к детям и поступая несправедливо. Они знают, что в лесу полным-полно земляники, а посылают вас в школу…

— И это правда… (тут Маринетта нахмурила брови, как будто то, что земляника уже поспела, и в самом деле причина, чтобы не ходить в школу).

— А теперь, если они узнают, что вы прогуляли школу, они опять вас побьют и посадят на черствый хлеб…

Малышки захлюпали носами, думая о наказании, которое, возможно, ждет их.

— И они наверняка это узнают, — продолжала лиса. — Чьи-нибудь родители им уже рассказали, они ведь все друг за друга, все заодно против своих детей и цыплят. Вот почему они заслуживают, чтобы их хорошенько проучили. Когда на птичьем дворе не останется ни одного петушка и ни одной курочки, они призадумаются и будут относиться к своим детям справедливо, испугавшись, что и детям тоже в конце концов надоест…

Малышки вконец расчувствовались, но все еще сомневались, стоит ли обещать свою помощь в деле, которое затеял петушок. Лиса вовсе не собиралась торопить их с ответом. Она распрощалась с ними, а когда девочки и петушок ушли в деревню, отправилась к старой сороке, которая ей никогда ни в чем не отказывала.

— Давай-ка полетай, лети над равниной до дома у орешника. Там ты расскажешь родителям, что Дельфина и Маринетта вместо школы пошли в лес за земляникой. Не ошибись: их зовут Дельфина и Маринетта.

Все произошло именно так, как предсказывала лиса: малышек по возвращении отругали, побили и посадили на черствый хлеб.

— Прогуливая школу, — говорили родители, — вы никогда не научитесь писать красивые письма вашему дяде Альфреду!

Честно говоря, они были правы, и случись все в другое время, девочки бы первыми с этим согласились. Но сейчас у них на обед был кусок хлеба и стакан воды, а родители как раз ели цыпленка, которого утром задавила машина. Ему просто не повезло. Глядя на жаркое и вдыхая его аромат, Дельфина и Маринетта думали о том, что говорила лиса, и с досады не чувствовали тех угрызений совести, которые должны были испытывать.

— А я, — с вызовом заявила Маринетта, — не люблю цыплят. Так что я и не сержусь на то, что меня посадили на хлеб и воду.

— А я, — сказала Дельфина, — даже не понимаю, как их можно есть. Они такие милые…

Родители сначала просто улыбались, говоря, что тем лучше для Дельфины и Маринетты, раз они не любят цыплят (поскольку они их лишены). Но когда речь зашла о несправедливости, родители здорово рассердились.

— Я отложила для вас крылышко и ножку, чтобы вы съели их на ужин, — сказала мама. — Но раз вы перечите родителям, вы опять будете сидеть на хлебе и воде. Так вам и надо, может, и поймете что-нибудь.

Дельфине и Маринетте хотелось расплакаться; правда, слез от них не дождались. Но после обеда, когда они остались вдвоем во дворе, они очень дурно говорили о своих родителях.

— Все-таки права была лиса, — сказала Маринетта. — Она ведь нас предупреждала…

— Да, похоже, она знает родителей.

— Помнишь, что она говорила? Родители забавляются, поступая несправедливо…

— Да, они и правда злые. Я уверена, что если бы они могли нас изжарить…

Они продолжали взвинчивать себя, и ни к чему хорошему это привести не могло. Вдвоем они отправились к самому красивому петуху, у которого перышки были синие с золотом, и сказали ему чудовищную неправду:

— Петушок, мы только что узнали грустную новость: в воскресенье в деревне будет большой праздник, и хозяева решили изжарить всех кур, цыплят и петухов, потому что они хотят раздать их бедным. Они говорят, что праздник будет замечательный, но нам вас очень жалко…

По дороге в школу они говорили то же самое всем петухам, которые попадались на их пути. Слухи о большой опасности разлетелись по всем курятникам, и под вечер, когда черный петушок пошел по деревне агитировать за свободу, он повсюду встречал собратьев, почти готовых последовать за ним.

Наутро, в тот час, когда на фермах только начинали просыпаться, все петухи деревни, пропев песнь прощания и надежды, повели свои семейства к месту свидания, на ячменное поле, а оттуда отправились в большое путешествие. Это была огромная стая в шестьсот пятьдесят голов, не считая цыплят и нескольких дюжин утят, прослышавших о прудах в лесу. Маленький черный петушок шел впереди, жабо его было раздуто еще больше, чем накануне, а на головке зеленел венок, который сплело для него из благородного лавра его племя. Но этот лавровый лист был ужасно зловещим предзнаменованием.

Попав в лесные чаши, все птицы тут же зашептались, что свобода им стоит очень дорого. Лиса устроила своим гостям самую нежную встречу и обменялась братскими клятвами со всеми главами семейств. Она проявила изобретательность, чтобы их пребывание в лесу было легким и приятным, и пустила в ход все свое красноречие, чтобы убедить их, что они попали в рай для домашней птицы. Однако не проходило и дня, чтобы враз не исчезали цыпленок, петушок и рябчик, а иногда даже и того больше. И нетрудно было заметить, что лиса прекрасно выглядела, щеки у нее округлились, хвост лоснился, и пузо было полным.

Черный петушок, хоть и не снимал своего лаврового венка, день ото дня беспокоился все больше и больше и не скрывал от лисы своего недовольства. Вначале она заявила, что не имеет никакого отношения к исчезновению всех пропавших.

— Куница и ласка, должно быть, не сдержали своих обещаний, но я наведу порядок.

И все же, в один прекрасный день ей пришлось признаться в злодеянии, потому что к ее обагренной кровью морде прилипло несколько куриных перышек.