Джули Коэн - Второй шанс

Но Аврил… Так что я потянулась за абрикосовым.

– Эй, лесби, двигай своей толстой задницей.

Это был Даррен Реймонд, который стоял передо мной в очереди, – я узнала его по прыщам на шее, приятный вид на которые открывается мне на каждом уроке математики. Он обращался к кому-то, стоящему перед местом раздачи. Высокая, грузная девочка держала перед собой пустой поднос. Это та новенькая, со смешным именем.

– Да, давай двигайся, ты задерживаешь всю очередь, – сказал другой мальчик.

– Некоторые из нас голодные не только в плане кисок.

Очередь разразилась смехом. Лицо новенькой стало ярко-красным. Она искала глазами кого-то из взрослых, кого-то, кто мог бы что-то сказать, заставить мальчиков перестать хамить, но работницы столовой куда-то исчезли.

– Я… я жду свой обед, – пробормотала она. – Мне нужен… Это специальный обед без глютена.

– «Это специальный обед без глютена», – передразнил один из мальчиков, я не видела, кто именно. Но я видела трясущиеся руки девочки с побелевшими костяшками. Я не знала, как ее зовут, но было ясно, как она себя чувствует.

– И с запахом киски, – добавил Даррен, очень остроумно.

– Ой, повзрослей уже! – крикнула я ему. – Тебе никогда не узнать, что такое киска, разве что во сне!

Ревущий хохот. Прыщавая шея Даррена Реймонда порозовела. С другой стороны раздаточной показалась работница столовой с единственной тарелкой еды в руках. Она оглядывалась с улыбкой на лице, пытаясь понять, в чем заключалась шутка. Я вышла из плотной очереди и пошла платить за йогурт (кстати говоря, 1.40 фунта – слишком дорого для маленькой баночки бактерий с фруктовым запахом).

За столом Аврил складывала из салфетки маленького журавля. Она устроила его у меня на ладони, когда я села рядом: он был легким, как пушинка. Что-то в наклоне его головы напоминало мне Аврил.

– Пока что это твой лучший, – сказала я.

– Это тебе. Маленький подарочек, чтобы отметить твое возвращение.

– Спасибо, дорогая.

Мы обменялись понимающими взглядами. Только ты и я против всех этих идиотов.

Дорогая…

Эрин скручивала соломинку в непонятную угловатую конструкцию.

– Не представляю, как ты столько ешь и остаешься стройной, Лидс.

– Колдовство, – ответила я, сдирая фольгу, закрывавшую йогурт.

На самом деле не нужно быть гением, чтобы понять, что я много ем и остаюсь худой, потому что каждую неделю пробегаю энное количество миль.

Эрин просто хотела, чтобы я смутилась, потому что именно так она себя чувствует, если съест в обед больше одного яблока. Будто все мы не знали, что она каждый вечер съедала столько же чипсов, сколько весит сама, перед тем как вырвать все это в туалете.

Как бы то ни было, я сняла фольгу с йогурта и погрузила в него пластиковую ложку, потому что они не доверяют нам нормальные столовые приборы – мистер Грэхем все время болтает об экологии, так что ему стоит поговорить со службой школьного питания о том, что у них все пластиковое, – и тут заметила, что возле меня кто-то стоит.

Это была новенькая, как там ее зовут, что-то на «Б». На ее подносе стояла тарелка с какой-то оранжевой гущей, щеки все еще были покрыты румянцем. Или, может, она всегда так выглядела. У нее была короткая стрижка, но из-за длинной челки волосы лезли ей в глаза.

– Я просто… просто хотела сказать… – выдавила из себя новенькая. – Ну, знаешь, спасибо.

Остальные девочки за столом смотрели на нас. Я практически чувствовала, как они подсчитывают стулья: на пяти стульях сидят, еще один завален книгами, пеналами и джемперами. Пробор новенькой выглядел слишком светлым на фоне темных волос. Ее джемпер был слишком новым, а юбка над белыми носками до икры – слишком длинной.

Я пожала плечами:

– Ребята вели себя глупо, а мне хотелось взять свой обед.

Новенькая кивнула и на секунду остановилась, будто собиралась попросить нас подвинуть вещи, чтобы она села. Но потом пошла дальше и села за пустой стол в дальнем конце комнаты.

– Что произошло? – спросила Аврил. – За что она тебя благодарила?

Я рассказала им о происшедшем. Аврил рассмеялась, а остальные девочки захихикали и посмотрели на Даррена Реймондса и компанию за его столом, которые бросались друг в друга кусочками булочки. Даррен – самый настоящий зануда, ботаник в математике и компьютерах и с ног до головы покрыт прыщами. Тот тип людей, которым нужно кого-то задирать, чтобы скрыть, насколько они на самом деле социально неадекватны.

– Боже, они такие невежды, – сказала Эрин, нарочито вздохнув. – Видно же, что она не лесбиянка.

– Правда? – спросила я, облизывая ложку из-под йогурта. Я не могла понять, какой он на вкус. – Откуда ты знаешь?

– Она совсем не похожа на Джорджи и Уитни.

– Я, конечно, не эксперт, но не думаю, что все лесбиянки выглядят одинаково, – сказала Аврил.

– Все-таки у нее странное имя, – продолжила Софи. – Мальчиковое.

– А эта стрижка, – добавила Оливия. – Ей не помешало бы накраситься.

– И сбросить пару десятков килограммов.

– То, что она страшненькая, не говорит о том, что она лесбиянка, – сказала Эрин. – Джорджи и Уитни не страшные. Ну, Уитни не страшная.

– Ох, тебе нравится Уитни, – прыснула Софи.

– Заткнись.

– Я бы очень не хотела, чтобы меня называли лесбиянкой, – сказала Аврил. – Я все еще голодна, Лидс, можно поесть твоего йогурта?

Я подвинула баночку к ней:

– Доедай. Я уже наелась. – Я взяла бумажного журавлика, которого она сделала.

Новенькая сидела одна, поедая похожий на месиво обед. Я не смотрела в ее сторону, но знала, что она там. Я ее чувствовала и продолжала думать о ней весь остаток дня, почему сейчас и пишу о ней.

Это было глупо с моей стороны. Я установила между нами связь и теперь буду замечать ее повсюду, хотя до сих пор пребывала в блаженном неведении. Буду замечать, что у новенькой нет друзей; то, как ее белые носки почти сливаются по цвету с ногами; как люди перешептываются и отворачиваются. Я стану слышать смешки, когда учителя будут произносить ее странное мальчиковое имя. Оно, как оказалось, даже не такое странное. Кто-то потом сказал мне, что ее зовут Бейли. Девочек все время называют мальчиковыми именами. Никто не дразнит Тайлер или Билли. Если бы новенькая была более крутой, то точно смогла бы с этим справиться.

Но она не крутая. Она таскает за собой это имя, так же, как и лишний вес, отсутствие макияжа, безглютеновый обед. И эти носки, как у маленькой девочки.

Господи, если бы ты могла просто убедить этих людей. Слиться с ними. Смотреть и копировать. Это намного проще. Люди постоянно смотрят на тебя. Они составляют о тебе мнение. Лучше самому решать, что они увидят.

Но этого не расскажешь. Не тому, кто не понимает этого на инстинктивном уровне. Не тому, у кого отсутствует чувство самосохранения.