Кристофер Прист - Престиж

За последние четыре недели прежние недуги вернулись полной мерой. Вначале появились багровые рубцы, затем, через день или два, – нарывы во рту и горле. Три недели назад у меня перестал видеть один глаз, а через пару дней такая же участь постигла и второй. Всю минувшую неделю желудок отказывается принимать твердую пищу, и лишь некрепкий бульон, который трижды в день приносит мне Джулия, поддерживает мою жизнь. Боли настолько сильные, что я не могу поднять голову с подушки. Доктор посещает меня дважды в день, но говорит, что я слишком слаб для перевода в больницу. Все происходящее со мной так мучительно, что я не способен описать это в деталях; доктор объясняет, что по ряду причин естественный иммунитет моего организма ослаблен. По секрету он сказал Джулии (а она чуть позже передала это мне), что, если я снова подхвачу воспаление легких, мне конец.

Минувшая ночь была мучительной, и к утру я решил, что доживаю последний день на этой земле. Однако сейчас приближается полночь, а я еще держусь.

Вечером начался кашель; врач пришел незамедлительно. Он порекомендовал ванну и холодные обтирания, которые и в самом деле принесли какое-то облегчение. Однако тело меня не слушается.

Сегодня без четверти три пополуночи моя жизнь оборвалась из-за внезапного сердечного спазма, который был вызван приступом кашля и последующим внутренним кровотечением.

Агония была долгой, тяжелой, унизительно неопрятной; она причинила глубокие страдания Джулии и детям, не говоря уже обо мне. Мы все были потрясены отвратительным зрелищем умирания и чрезвычайно подавлены произошедшим.

Смерть сопровождает мою жизнь самым причудливым образом!

В свое время мне пришлось пойти на безобидный обман и долго числиться в покойниках, чтобы Джулия могла считаться вдовой, не давая повода для досужих сплетен. Впоследствии каждое применение аппарата Теслы, как показал мой опыт, приводило к смертельному исходу. Когда Руперту Энджеру устроили фальшивые похороны, я остался жив, чтобы засвидетельствовать происходящее.

Много раз мне удавалось перехитрить смерть. По этой причине я перестал с нею считаться. У меня создалось убеждение, что я, в силу каких-то парадоксальных причин, смогу уцелеть при любых обстоятельствах.

Но теперь, насмотревшись на себя, лежащего на смертном одре, истерзанного метастазами рака, увидев свою мерзкую и мучительную кончину, я должен непременно сделать в дневнике эту запись. Среда, 6 июля 1904 года – день моей смерти.

Никому на свете не пожелаю такой горькой участи – наблюдать то, что видел я.

В тот же день

Позаимствовал методику у Бордена, так что я – это я, или я сам.

Я, что пишу эти строки, – не тот же самый я, что покинул этот мир.

Во время выступления в Лоустофте мы разделились на две реальные сущности, когда из-за вмешательства Бордена нарушилась работа отлаженного аппарата Теслы. Каждый из нас следовал своим путем. Но мы объединились снова, после того как я вернулся в Колдлоу-Хаус; это случилось в конце марта, когда злокачественный недуг временно отступил.

При жизни я поддерживал в себе иллюзию, что я един. Пока один мой дубль умирал, второй фиксировал предсмертные ощущения. После 26 марта все записи в этом дневнике сделаны мною.

Каждый из нас – это престиж другого.

Мой мертвый престиж покоится этажом ниже в открытом гробу и через два дня будет помещен в фамильный склеп. Я, его живой престиж, продолжаю жить дальше.

Я – подлинный Руперт Дэвид Энджер, 14-й граф Колдердейл, муж Джулии, отец Эдварда, Лидии и Флоренс, владелец поместья Колдлоу-Хаус в графстве Дербишир в Англии.

Я изложу свою историю завтра. Сегодня у меня в душе – как и у любого из домочадцев – не остается места ни для чего, кроме скорби.

С этого дня начинается остаток моей жизни. На что может надеяться такой, как я! То, что следует ниже, – моя история.

Я появился на свет вечером 19 мая 1903 года в пустой ложе театра «Павильон» в Лоустофте. Моя жизнь началась с балансирования на деревянных перилах ложи – в которую я тут же упал спиной вперед, с грохотом опрокидывая стулья.

Меня сводила с ума мысль, которая на миг раньше пришла мне в голову: неужели Борден как-то сумел пробраться в ложу и теперь подстерегает меня? Конечно же, нет. Барахтаясь среди стульев и отчаянно пытаясь сориентироваться в пространстве, я все-таки сообразил: если Борден и умудрился каким-то образом повредить аппаратуру, транспортация все же успела произойти. Бордена поблизости не было.

Луч прожектора переместился на ложу и залил ее ослепительным светом. Прошло не более двух-трех секунд. Мне подумалось: еще есть шанс спасти иллюзион! Нужно вскарабкаться обратно на перила и придумать какую-нибудь уловку!

Перевернувшись и став на четвереньки, я уже приготовился взобраться на перила, когда, к своему удивлению, услышал голос со сцены: кто-то приказывал дать занавес. Я подался вперед и посмотрел вниз. Фигурное полотнище занавеса уже опускалось, но прежде, чем оно скрыло от меня происходящее, я успел увидеть самого себя, свой престиж, замерший на сцене!

В нижней части прибора Теслы имеется потайной отсек, в который проваливается престиж, когда происходит транспортация. В результате мое прежнее тело – престиж – скрывается от публики, благодаря чему достигается максимальный эффект иллюзиона.

Должно быть, на этот раз из-за вмешательства Бордена механизм потайного отсека не сработал, и престиж остался стоять у всех на виду!

На долгие размышления времени не было. Оба моих ассистента – Адам Уилсон и Эстер – находились за кулисами; они нужны были там, за занавесом, чтобы разобраться в этой непредвиденной ситуации. Я был жив, полон сил, способен владеть собой. Мне стало ясно, в чем сейчас состоит моя задача: бежать за кулисы, чтобы покончить с Борденом раз и навсегда.

Я выбрался из ложи, проскочил коридор, затем сбежал вниз по лестнице и наткнулся на билетершу. Притормозив, я остановился перед ней и с нетерпением прокричал:

– Вы не видели, выходил кто-нибудь из театра или нет?

Но из горла вырывался только хриплый шепот.

Уставившись на меня, женщина закричала от ужаса. На мгновение я беспомощно застыл, оглушенный ее жутким воплем. Глаза билетерши вылезали из орбит; переведя дух, она заголосила снова. Я понял, что зря теряю время, и положил руку на плечо женщины, чтобы деликатно отодвинуть ее с прохода. Моя ладонь беспрепятственно вошла в плоть ее плеча!

Она повалилась на ступени, дрожа и завывая, а я домчался до конца лестницы и обнаружил дверь, ведущую за кулисы. Толкнув ее, я сразу же отпрянул, когда снова ощутил, как моя рука до предплечья проникает сквозь древесину. Однако мне недосуг было размышлять над этим явлением; меня преследовала одна мысль: срочно найти Бордена.