Мейв Бинчи - Музыка дождя

К дому на своем фургоне подъехал Джонни Риордан, почтальон.

— Тебе куча писем, Брендон, должно быть, у тебя день рождения, — весело сказал он.

— Так оно и есть, — угрюмо ответил Брендон, который становился похожим на своего дядю.

— Ты купишь нам пива?

— Возможно.

От отца пришла открытка со смешным котом. Как будто от незнакомого человека. Слово «папа» было выведено аккуратным почерком. Ни слова о любви или пожеланий. Ну и пусть, ничего страшного. Он посылал отцу открытку каждый год, на которой писал только «Брендон». Мама была более разговорчива. Она написала, что не верит, что у нее такой взрослый сын, спрашивала, есть ли у него подружки и увидят ли они когда-нибудь его женатым.

В открытке от Хелен были сплошные благословения и пожелания мира. Она немного рассказала про сестер, про то, что они собираются открывать приют, про деньги, которые нужны на это, про то, как сестры будут играть на Пикадилли на гитарах, чтобы собрать деньги. Хелен все время писала так, словно он был в курсе всех этих дел, словно он помнил все имена, словно ему было до всего этого дело. А в конце она написала: «Пожалуйста, отнесись к письму Анны серьезно».

Он прочитал письма в правильном порядке. Письмо Анны он открывал медленно. Может, она собиралась рассказать ему что-то плохое? Что у папы рак или что мама собирается ложиться на операцию? Он нахмурился, когда узнал, что речь шла всего о юбилее. Ничего не изменилось, совсем ничего. Они попали в ловушку времени, закружились в водовороте глазиурованных фигурок, открыток с вензелями, обыденных церемоний. Он разозлился еще сильнее оттого, что Хелен попросила отнестись к письму Анны серьезно.

Ему стало не по себе, как всегда, когда он думал о семье. Он вышел на улицу. Он немного погуляет по холмам. Там был участок забора, на который он хотел взглянуть. Возможно, чтобы его отремонтировать, придется поработать больше, чем обычно, когда они просто надставляли камни.

Он встретил Винсента, который освобождал овцу, застрявшую в воротах. Животное было напугано и брыкалось, так что высвободить его было невозможно.

— Ты пришел вовремя, — сказал Винсент, и вместе они помогли овце. Она посмотрела на них своими глупыми глазами.

— Что с ней не так? Она поранилась? — спросил Брендон.

— Нет, на ней нет ни царапинки.

— Тогда с чего она взбесилась?

— Она задавила насмерть своего ягненка.

— Глупое животное. Садится на своего детеныша, потом застревает в воротах. Не зря овцу называют овцой.

Овца посмотрела на него и заблеяла.

— Она не понимает, что я только что оскорбил ее.

— Как будто ее это волнует. Она ищет своего ягненка.

— А она не понимает, что убила его?

— Нет, откуда ей знать это?

Двое мужчин зашагали обратно к дому, чтобы приготовить себе обед.

— Сегодня твой день рождения. Ты помнишь?

— Да, — уныло сказал Брендон.

Его дядя посмотрел на него:

— Хорошо, что они помнят. Глупо полагаться, что я буду помнить.

— Мне все равно, если кто-то не вспомнит. — Брендон все еще злился, пока мыл картошку в раковине и складывал ее в большую кастрюлю с водой.

— Мне расставить открытки на полке?

Винсент никогда ничего подобного не говорил.

— Нет, я не хочу.

— Ну хорошо.

Его дядя аккуратно собрал их в стопку. Он увидел длинное напечатанное письмо Анны, но ничего не сказал. За обедом он подождал, пока Брендон сам заговорит.

— Анна пишет, что я должен поехать в Лондон и сыграть в игру под названием «Серебряная свадьба». — Он фыркнул на слове «серебряная».

— Это сколько? — спросил Винсент.

— Двадцать пять потрясающих лет.

— Они что, так долго женаты? Бог мой!

— Тебя не было на свадьбе?

— Господи, Брендон, с чего бы я пошел на свадьбу?

— Они хотят, чтобы я приехал, но я даже близко не подойду.

— Ну что же, мы делаем то, что хотим.

Брендон задумался.

— В итоге, наверное, именно так.

Они закурили, пока пили чай.

— Они не хотят, чтобы я приезжал, я буду там мешать. Маме придется объяснять другим, кто я такой, почему я не выгляжу так-то и не делаю то-то, а папа пристанет с расспросами.

— Ты же сказал, что не поедешь, так чего суетишься?

— Это будет только в октябре.

— Это кто сказал? — Винсент был явно удивлен.

— Я знаю, это так похоже на них: начать суетиться уже сейчас.

Они замолчали, но дядя знал, что Брендон вернется к этой теме.

— Конечно, съездить раз за несколько лет — это не очень много. И не так уж это важно.

— Парень, это твое решение.

— Я надеюсь, ты не станешь меня попрекать этим?

— Конечно, не стану.

— Но нам будет стоить это слишком дорого, — Брендон посмотрел на жестяную банку. Может, это будет причиной не ехать.

— Ты знаешь, там всегда найдутся деньги на дорогу.

Он знал это, но надеялся найти оправдание, хотя бы для самих себя.

— И я буду там просто частью толпы.

— Все будет так, как ты сам решишь.

Овца снова заблеяла. Глупая овца, которая задавила своего детеныша, все еще пыталась его найти. Винсент и Брендон выглянули в окно. Овца звала своего ягненка.

— Все равно она была бы плохой матерью, даже если бы он и выжил, — сказал Брендон.

— Она этого не знает. Она живет по какому-то инстинкту. Ей хотелось бы увидеть его и убедиться, что с ним все хорошо.

Это был самый длинный монолог, который его дядя когда-либо произносил. Брендон протянул руку, чтобы обнять его. Его сердце наполнилось добротой и великодушием.

— Я съезжу в город, Винсент. Напишу пару писем и выпью пива.

— В жестяной коробке хватит денег.

— Я знаю.

Он вышел во двор, пройдя мимо овцы, которая все еще звала своего детеныша, сел в машину и завел мотор. Он поедет на юбилей свадьбы и покажет всем, что с ним все в порядке, и на какое-то время снова станет частью семьи.

Пожилой мужчина вопросительно посмотрел на Хелен. Перед ним стояла девушка лет двадцати в сером свитере и юбке. Ее волосы были собраны в хвост, но казалось, что они могут рассыпаться по плечам в любую минуту. У нее темно-синие глаза и веснушки на носу. В руке она держала черный пакет, которым размахивала из стороны в сторону.

— Мисс, — сказал старый пьяница. — Не окажете ли вы мне услугу?

Хелен остановилась, и он знал, что она согласится. Были те, кто просто останавливался из любопытства, и те, кто останавливался, чтобы помочь. За долгие годы он научился их различать.

— Конечно, что я могу сделать? — спросила она.

Он отшатнулся. Ее улыбка располагала. Обычно люди бормочут, что у них нет сдачи или что они спешат. Даже если они готовы помочь, они не слишком показывали это.

— Мне не нужны деньги, — заверил он.

— Конечно нет, — сказала Хелен так, словно это было наименее очевидное из того, что можно предположить, глядя на мужчину в распахнутом пальто с пустой бутылкой джина в руке.