Овсей Фрейдзон - Теперь с тобою вместе я(с)

Хорошо, меня зовут Натали Шехтер, но повторяю, ему моё имя ни о чём не скажет.

Большое спасибо, записываю.

Быстро на ладони записав продиктованный номер, Наташа повернулась к Вере.

— Подруга, мы на верном пути, ещё немного и будем в дамках.

И она опять повернулась к телефонному аппарату, но тут их ждало разочарование, трубку на том конце не поднимали.

До восьми вечера они шныряли по каньону, обошли кажется все отделы, отведали в кафе мороженное с кофе и каждых полчаса названивали Оферу, но телефон молчал.

Пыл Наташи стал угасать, про состояние духа Веры вовсе не стоило говорить.

— Наташечка, что дальше будем делать?

— Дальше, дальше… а дальше, я тебя сейчас посажу на автобус и дуй в свой университет, учись там спокойно и доверься мне.

Не вижу смысла мне сейчас отмерять дорогу туда-сюда-обратно, а ты через два часа будешь на месте, согласна доехать на автобусе?

— Конечно, согласна, я и так переживаю, что ты за меня мотаешься целый день и, при этом, тратишь кучу нервов.

— Ха-ха, время и нервы, какая ерунда.

Ты думаешь я успокоилась, ошибаешься подруга, мне только пятого июля в армию, а за эти дни я горы сверну, всю землю вокруг перелопачу, но Оферчика этого обязательно отыщу и, поверь мне, справлюсь без тебя.

Так, слушай дальше, сиди там спокойно и не рыпайся, если будут какие-нибудь сведенья, я позвоню в ваш секретариат и чего-нибудь им напридумываю, за меня точно не беспокойся.

Вера грустно рассмеялась.

— После сегодняшних приключений я в тебе уже нисколечки не сомневаюсь, ты будешь хорошим офицером в армии, приказы отдаёшь чёткие, я целый день перед тобой по струночке бегала.

Всю дорогу в автобусе до Беер-Шевы Вера вспоминала перипетия сегодняшнего насыщенного авантюрными действиями дня, то, вздыхая, то, улыбаясь.

Душа стремилась и противилась предпринятым Наташей розыскам парня, который оставил в её мыслях неизгладимый след, но она очень боялась показаться навязчивой.

Ей почему-то до сих пор верилось, что Галь, как только оправится, сам её разыщет, не может быть такого, чтобы их яркая звезда, так внезапно закатилась.

Несмотря на то, что в общежитие она прибыла уже к одиннадцати часам вечера, спать не хотелось, а больше всего не тянуло ни с кем разговаривать и она, одев наушники, включила магнитофон:

Вера горестно вздохнула — никуда из её мыслей не уходили восторги желаний, то безумное ощущение всепоглощающей страсти, которое она ощутила на берегу моря, находясь почти голой в объятиях страстно желающего совокупления с ней парня.

Может быть, она была не права, что в последний момент испугалась подсознательно последствий и не позволила Галю вкусить, того чего она сама тогда очень хотела и сейчас безумно хочет — горячая волна обрушилась на неё сжигая изнутри, буквально затопила лоно, и она тихонько застонала.

Сдерживая более громкий крик.

Девушка закусила край подушки и вздохнула.

— Боже мой, неужели и у других девчонок от любовных фантазий происходит подобное?!

Через четыре дня, во время занятий, её срочно вызвали в секретариат.

Вера, конечно, догадывалась, кто позволил себе такую наглость, но она не знала с какими вестями пробивается к ней Наташа.

Не успела Вера зайти в кабинет, как одна из находящихся там женщин быстро заговорила:

— Вера Петрова?

Девушка кивнула.

— Срочно звони по этому номеру телефона, сказали, что вопрос чрезвычайной важности, касающийся государственных секретов.

Звонили из Министерства Внутренних Дел.

Вера волнуясь, набрала продиктованный ей номер и услышала голос Наташи:

— Верка, коси под важную и только на иврите, а то проколешься, а тебе там учиться, никаких эмоций.

Нашла я твоего красавчика, только сегодня нашла.

Он тебя помнит, любит и ждёт встречи…

Вера перебила:

— Наташечка, а где он, что с ним?

— Чёрт побери, я же тебе сказала, без эмоций и на иврите.

— Хорошо, я поняла, что мне предпринимать, когда состоится встреча?

— Вот это другое дело.

Он ещё на реабилитации, прошёл кучу операций на ноге.

Я его видела, чуть хромает, но по-прежнему красавчик и, главное, он тебя любит.

Вера не выдержала и взвизгнула от радости:

— Наташка!

— Дурища, умерь пыл, лучше придумай для сидящих там баб отмазку.

Так, буду прощаться, жди своего красавчика в ближайшее время в гости, а я поехала с Офером на задание.

И смеясь, добавила на русском: Верка, а я этого моржа обязательно охомутаю, представляешь, ему уже тридцать лет и не женатый, клад!

И на иврите:

— Бай, веди себя хорошо, а мне завтра уже на призывной пункт, до встречи.

Вера положила трубку и тут же натолкнулась на несколько вопросительных взглядов.

— Звонили из сохнута, это связанно с прибытием в Израиль моих родителей.

И удивительно, эта невинная ложь легко была принята за правду, хотя девушка чувствовала себя из-за этого крайне неловко.

Двенадцатого июля у Веры был День рождения.

Она проснулась в это утро в подавленном настроении — некому её поздравить, никто даже цветочка не подарит, а ей ведь сегодня исполнилось девятнадцать лет.

Все предыдущие годы, что она помнила, папа с самого утра подхватывал её с кровати на руки и подкидывал к потолку, ловя и целуя, а затем дарил подарок и обязательно то, о чём его любимая доченька мечтала.

Папа далеко, сестра неизвестно даже вспомнит ли, Наташка в армии, а Галь… и девушка, понурившись, ушла в душевую.

Когда она вышла, ей на голову посыпались разноцветные воздушные шарики и подружки из её комнаты наперебой закричали:

— Мазл тов, мазл тов, мазл тов! (счастья).

Вера стояла посреди дождя из шариков и счастливые слёзы текли по её щекам.

После поздравления соседок по комнате на душе стало празднично, и находясь в хорошем настроении, она сбежала со ступенек общежития и тут же попала в объятия Ханы.

— Верочка, ад меа вэ эсрим — до ста двадцати лет тебе жить и радоваться жизни!

Держи духи, надеюсь, они тебе подойдут, это последний крик моды.

И вновь слёзы брызнули из глаз Веры.

— Ханочка, тода раба, большое спасибо! Откуда ты узнала про мой День рождения?

— А ты, разве не знаешь, что в библиотеке всё время вывешивают списки новорожденных на ближайшие дни.