Евгений Ройзман - Икона и человек [сборник]

Павловский (май-октябрь 1917 года). Человек случайный.

Сосновский (октябрь-ноябрь 1917 года). Партиец со стажем. Арестовывался. В 1927 году исключили из партии, в 1935 году восстановили. В 1936-м исключили и арестовали. Расстрелян в 1937-м.

Затем Чуцкаев (1917–1918 гг.), принимал участие в секретном заседании, где было принято решение об убийстве Николая II и его семьи. Распустил Гордуму, работал в ЧК. Перед приходом белых эвакуировался. С 1919 года по распоряжению Ленина занимался выдачей прод. пайка «наиболее ответственным» руководителям. В 1938 г. уволили отовсюду и исключили из партии. Ждал ареста. Вынужден был вернуться в Камышлов, где и умер. Неприятный человек.

Лебединский (1918–1919 гг.), из кадетов. Выступал за скорейшее восстановление в России правового порядка, вел активную борьбу с анархией и большевиками. В июле 19-го покинул Екатеринбург с отступающими колчаковцами и исчез.

Быков. Из всех председателей Горсовета и Исполкома вплоть до 1991 года единственный уроженец Екатеринбурга (!). В 1920 году стал председателем Екатеринбургского губернского ревтрибунала. Умер своей смертью, что удивительно.

Парамонов (1919–1920 гг.). Тоже со стажем. В 30-х арестовывался, ссылался, сидел. Освободился в 54-м году. Позднее реабилитировали, наградили орденом Ленина. Насыщенная жизнь.

Теумин (октябрь 1920 — январь 1921 гг.). Как врага народа расстреляли в сентябре 1938 года.

Старков (январь-февраль 1921 года). Со стажем. Арестовывался. Участвовал в революционных событиях и антирелигиозных кампаниях. Вскрывал захоронение Симеона Верхотурского. В ходе партийных чисток исключен из партии, отсидел пять лет. Освободился, вновь арестовали и расстреляли в 39-м году.

Ларичев (январь-ноябрь 1922 года). Умер сам в 38-м году. Удивительно.

Клепатский (1922–1923, 1923–1925, 1925–1926 гг.). Много трудился, реально улучшил ситуацию в городе. Сторонник Троцкого. В 1928 году был арестован и сослан на три года. В 1936 году арестовали, пытали. Оговорил себя. Расстрелян в 1937 году. В 1958 году реабилитировали.

Пылаев (1926–1928 гг.). Воевавший, орденоносец. Смелый, отважный человек. Израненный. В 1937 году расстрелян. Реабилитирован.

Сивков (1927–1929 гг.). Воевал, много работал. В 1938 году арестовали. Погиб в тюрьме.

Бычкова (1929–1930 гг.). Единственная женщина. Работала. Воинствующая атеистка. При ней в 30-м году были взорваны все самые крупные соборы в центре города. В 1938 году исключили из партии. Восстановили, три ордена Ленина.

Попков (1932–1933 гг.). Фронтовик. В 1920 году участвовал в продразверстке в Саратовской губернии. Попадал в плен к белым. В 1932 году выговоры, увольнение с работы, уголовные дела. В 1935 году восстановили. Судьба неизвестна.

Иванов (1933–1934 гг.). В 1934 году занимался выселением паразитических элементов из жилых помещений Свердловска. В 1934 году освобожден от должности. Следы теряются.

Галкин (1934–1935 гг.). В 1937 году исключили из партии за связи с Бухариным. В 1938 году арестовали. Обвинили во вредительстве. В 40-м приговорили к восьми годам. Освободился, снова арестовали. Выслали в Красноярский край. Вернулся в Екатеринбург, где и умер наконец своей смертью.

Мизенко (1935–1937 гг.). Много работал. В 1937 году арестован чекистами. На допросах признался, что занимался вредительской деятельностью. В 1938 году расстреляли. Через 20 лет извинились и реабилитировали.

Но я хотел рассказать не об этом. Первым городским бургомистром в 1751–1753 гг. был Иван Харчевников. Объездил всю Сибирь. В 23-м осел в Екатеринбурге. Сам Татищев дал ему 50 рублей на организацию торговли. Занимался торговлей, был поставщиком всего. В 23-м году по личному распоряжению де Геннина был выпорот за кабацкую драку с караульным драгуном. Судя по всему, Харчевников драгуну навалял. А в 23–25-м отрабатывал денежный долг в заводской каторжной работе. Торговал с башкирами, возил железные припасы в Москву. Нападали разбойники, отбивался. Все уважали. Уже после увольнения с должности его зять, Коробков, основатель и владелец Каслинского завода, разорился. И Харчевникова, как его поручителя, два года держали в челябинской тюрьме. Общими усилиями его оттуда вытащили. Зять построил ему дом в Бобровском, где он и жил до самой своей смерти. Симпатичный человек.

Юле было двенадцать лет. Она украла жвачку в киоске. Ее поймали, родителей оштрафовали, а Юлю поставили на учет в детскую комнату милиции. Потом она исправилась. Хорошо училась, окончила институт, устроилась на работу, хорошо себя зарекомендовала и пошла на повышение. Но неожиданно вмешалась служба безопасности, и повышение зарубили. Выяснилось, что она привлекалась и до сих пор состоит на учете.

Ей было очень обидно. Мало того что карьера не сложилась, еще и все об этом узнали. А ведь десять лет уже прошло. И она мне говорит: «Ну, посмотрите, какая несправедливость. Я понимаю, что это самое начало моей жизни, и такой позор, я даже не знаю, как дальше жить. Такой стыд, такая неудача, и в самом начале».

Я вдруг говорю: — Слушай, я тебе расскажу: в 1942 году на Южном фронте было очень тяжело, прибыло пополнение. И в первом же бою один восемнадцатилетний вдруг бросил оружие, заткнул уши и побежал, куда глаза глядят. Его еле поймали, и военный трибунал приговорил его к расстрелу. Его должны были расстрелять перед строем, но обстановка была очень тревожная, поэтому его вывели несколько человек — прокурор, особист, представитель военного трибунала дивизии и врач. Поставили на краю воронки, выстрелили в него несколько раз, и когда он упал, врач зафиксировал смерть. Его столкнули в воронку и сапогами нагребли земли. Как-то закидали и ушли.

Через некоторое время солдатик ожил, сумел откопаться и пополз в расположение части. И на пути его оказалась землянка прокурора, и он туда скатился. Представляете, сидит такой прокурор и с чувством выполненного долга кушает тушенку, и вдруг на пороге возникает окровавленный покойник, которого он только что едва ли не собственными руками расстрелял и собственными ногами похоронил!!! Вой, конечно, крики, набежали все. Солдатика давай перевязывать. Все-таки ребенок совсем, 18 лет. Что делать, никто не знает, а добить никто не берется. Доложили председателю трибунала фронта Матулевичу. И тот распорядился: «Ввиду исключительности обстоятельств заменить расстрел сроком заключения, а всех исполнителей расстрела ввиду нарушений приказа и преступной халатности разжаловать и направить в штрафной батальон». Что и было исполнено. И никого из них не осталось в живых, потому что разжалованные штабные, как правило, погибали в первом же бою.

А бойца, когда немножко подштопали и подлечили в госпитале, в связи с нецелесообразностью и, видимо, невозможностью отправления в тыл также определили в штрафбат и отправили на передовую, где он принимал участие в самых жестоких боях, был ранен, выжил, вернулся в строй и дошел до Берлина. У него была медаль «За отвагу», «За боевые заслуги» и орден Боевого Красного Знамени. К концу войны у него уже выросли усы. И он всегда удивлялся тому, что его жизнь началась лишь с того момента, когда его расстреляли и закопали.