Дэвид Салой - Каков есть мужчина

Он пытается есть суфле. Но вскоре кладет вилку рядом с тяжелой, дорогой тарелкой и просто ждет, пока доест Эдриан.

– Что-то с ним не так? – спрашивает Эдриан, продолжая есть.

– Нет, суфле отличное. Просто я не голоден.

– О?

Александр снова пытается улыбнуться.

– Ты как, приятель? – спрашивает Эдриан. – Ты какой-то бледный.

– Я устал.

– Да, ты выглядишь слегка уставшим. Чем занимаешься? Расскажи мне.

Не в силах думать ни о чем другом, Александр сообщает:

– Ксения уходит от меня.

Эдриан сочувственно морщится:

– О, мне так жаль.

Им приносят тюрбо в чесночном соусе. Рядом с Эдрианом ставят «Лафон Перрье». Александр просто смотрит на мертвую рыбу у себя на тарелке, пока Эдриан энергично разделывает свою серебряным ножом и вилкой.

Эмплтон-хаус на окраине Оттершо в Суррее с улицы не виден. Только высокая стена и верхушки деревьев с облетевшими листьями в знаменитом дендропарке. Они прибывают в сгущающихся сумерках. Длинная подъездная дорожка плавно поворачивает и приводит их к гравийной площадке перед поместьем – «Сэр Эдвин Лаченс [72], 1913», – где «майбах» и «рейнджровер» останавливаются.

– Мы на месте, сэр, – говорит водитель через интерком, на случай, если хозяин заснул.

Александр не заснул. Он просто сидит в беззвучном, мягком салоне «майбаха» и не хочет выходить. На секунду он даже подумывает, не сказать ли водителю ехать назад в Лондон.

– Мы на месте, сэр, – снова слышит он.

Голос у водителя уставший. Он за рулем с раннего утра, ждал его прилета в Фарнборо.

По идее, сейчас должен кто-то выйти из дома с зонтиком, открыть ему дверцу и держать зонтик над ним, пока он шел бы по мокрому гравию к дому, в двухсветный холл.

Однако вся прислуга сейчас в отпуске или в лондонском доме.

Так что дверцу «майбаха» ему открывает Мадис, он же проводит его в дом и, отключив сигнализацию, включает в холле свет.

Напоследок он спрашивает, не нужно ли ему чего-нибудь.

– Нет, – отвечает Александр.

– Я буду в квартире, – говорит Мадис, – если вам что-нибудь понадобится.

Мадис живет в квартире с отдельным входом, сбоку дома, где раньше располагалась конюшня.

– Хорошо. Спасибо, Мадис, – кивает Александр.

Оставшись один, он снимает с шеи шарф и садится в холле.

Он закрывает глаза и пытается ни о чем не думать.

Любая его мысль, дойдя до своего предела, причиняют ему боль.

Как лицо Адама Спасского, как его улыбочка, когда судья огласила решение.

Его мысли переходят от невыносимого унижения того момента к сухому факту его разорения. И снова – к унижению. Он разорен. Больше как будто ничего не осталось – только унижение и бедность.

Он сумел бы пережить потерю денег, думает он, если бы не это унижение. И сумел бы пережить унижение, если бы у него остались деньги, хотя потеря денег сама по себе есть унижение. Полнейший идиотизм потери такой массы денег. Впрочем, другие его унижения не были бы так страшны, если бы у него оставались деньги – сами деньги стали бы ответом всем его врагам, как и всегда в прошлом, деньги были ответом на все.

Он по-прежнему сидит в холле, держа в руках шарф.

Дверь открывает Мадис. Его явно удивило появление Александра на пороге в такую сырую ночь.

– Мадис, – говорит Александр, пытаясь улыбнуться, – надеюсь, я тебя не отвлекаю.

– Нет, – отвечает Мадис.

– Я тут подумал, – продолжает он и смолкает, неожиданно ощутив неловкость, – ты не хотел бы выпить со мной?

Мадис одет в футболку, спортивные штаны и носки. Из квартиры слышны звуки телевизора.

– Я… – говорит он и запинается. – Я не думаю…

– О, ну да, – говорит Александр. – Я забыл. Хорошо.

Мадис, вероятно, из-за неловкости ничего не говорит.

– Что ж, – произносит Александр.

Плечи его поникли, за ним – холодная тьма. Температура упала, а на нем поверх шелковой рубашки только тонкий черный свитер.

– Ну, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, босс, – говорит Мадис.

Он уже закрывает дверь, когда Александр, собравшийся уходить, выдавливает:

– Э-э… Мадис.

Дверь остается приоткрытой. Мадис смотрит на него.

– У тебя ничего не найдется поесть, а? – спрашивает Александр, издав смешок. – Просто, как это… На кухне… Там, кажется, нет…

Мадис колеблется секунду, потом говорит:

– Конечно.

– Извини, – смеется Александр. – Так неловко.

– Нет, конечно, – говорит Мадис. – Нет проблем. – И через секунду добавляет: – Я сейчас как раз ем. Хотите присоединиться?

– Ну, я не хочу мешать тебе…

– Нет, об этом не волнуйтесь, – просит Мадис.

– Ну, тогда ладно. Очень щедро с твоей стороны.

Мадис открывает дверь и отходит в сторону, пропуская Александра.

Он никогда еще не был здесь. Мадис проводит его в гостиную с маленьким обеденным столом, диваном и телевизором, по которому показывают вечерние новости, и парой-тройкой картин на стенах. Среди них копия «Аллегории благоразумия» [73]Тициана.

– Ягненок «роган джош», – говорит Мадис. – Нормально будет?

– Отлично. Конечно.

Затем Мадис, словно что-то сообразив, добавляет:

– Он из супермаркета.

– Отлично.

Он оставляет Александра в гостиной, проходит на кухню, такую же маленькую, и ставит еще одну упаковку ягненка «роган джош» в микроволновку.

Насколько Александру известно, Мадис живет с женой, Лиз. Он эстонец по рождению. Эмигрировал в Соединенные Штаты подростком и отслужил в американской армии в каком-то спецназе. Был в Ираке.

Ему должно быть около сорока. Не очень высокий. Коренастый.

Он говорит по-английски со странным акцентом.

– Это займет несколько минут. – Он возвращается из кухни.

– А где Лиз? – спрашивает Александр.

– Она вышла. Садитесь.

Это звучит почти как указание.

– Спасибо. – Александр садится.

Мадис выключает телевизор.

По-видимому, зря. В комнате парит напряженная тишина – слышно только гудение микроволновки на кухне.

Александр сидит у стола и смотрит на свои руки.

Что-то странное в его позе, в том, как он изучает свои руки, ничего не говоря.

Подняв взгляд, он видит, что Мадис смотрит на него. Мадис стоит у двери на кухню и ждет сигнала микроволновки.

– Будет готово через минуту, – говорит он.

– Какой лучший способ умереть? – спрашивает Александр.

Глаза его блестят, как будто от слез.

– Лучший способ умереть? – переспрашивает Мадис, удивленный.

– Да.

– Лучший способ… Лучший способ – умереть счастливым.

– Нет, я не в смысле…

Звучит сигнал микроволновки.

Мадис идет на кухню, снимает потемневшую от жара фольгу с упаковок с ягненком и выкладывает блюдо на две простые белые тарелки. Он несет тарелки к столу и ставит их на соломенные подложки, затем снова идет на кухню за ножами и вилками.