Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

Дан не поверил. Я понял это сразу, по выражению глаз. Он полагал, что я ищу способ унизить врага, дабы тот, позабыв о достоинстве, склонил голову в мольбе, а потом, все равно бы принял смерть, но уже жалкий, сломленный. Наверное, так думали все присутствовавшие на казни, и никто не верил в искренность моего порыва. Никто… Даже брат Иоанн… Луч утреннего солнца коснулся отточенного лезвия топора, сталь вспыхнула отблесками красного, словно на ней уже алела кровь. Пауза затянулась, все с напряжением ждали развязки.

Дан гордо вскинул голову:

– Я никогда не стану просить пощады у внука Мирчи Старого! Кровавая вражда между нашими семьями началась по его вине! И на тебе самом, порожденном злым духом злодее, кровь нашей семьи. Ты убил моего брата Владислава, а теперь хочешь казнить и меня. Руби же голову, подлый убийца, я не боюсь смерти! Зверствуй с еще большей силой, но помни, однажды человек из семьи Данешть убьет тебя. Будь ты проклят!

Злость захлестнула душу, вернув уверенность в своей правоте. Произнося приговор я больше не жалел и не сомневался. Отдав приказ, я спокойно следил за тем, как Дана поволокли к плахе, как палач взмахнул сверкавшим под лучами утреннего солнца топором, как окровавленная голова казненного упала на молодую траву… Дан III преподал мне хороший урок – нельзя испытывать жалость и сострадание к врагам. Если бы я пощадил юношу, поддавшись своим чувствам, однажды он все равно бы пришел за мной, и не его, а моя голова упала бы в горячую пыль. Никогда бы наши семьи не примирились между собой, слишком много крови было пролито, а главное, у нас была одна цель – валашский трон, который мог принадлежать только кому-то одному. Мы все были прокляты…

Здесь царил покой. Поросшие стройными елями горы, бездонное небо, яркий, какой бывает только высоко в горах, солнечный свет и тишина… Тишина, которую нарушал только шум неугомонного Арджеша, катившего свои воды у подножия замка. Когда-то этот район Карпат был стратегически важен, здесь пролилось немало крови и отгремело множество сражений, но все это давно ушло в прошлое. В последние годы основные торговые пути пролегали в районе Брана, там была дорога на Брашов, а окрестности крепости Поенарь уже не представляли интереса для купцов и военачальников. Замок, построенный моими предками, постепенно ветшал, приходя в запустение, и если не считать нескольких маленьких деревень, населенных пастухами, этот край был дик и безлюден.

Однажды, проезжая вдоль Арджеша, я увидел развалины и подумал, что надо восстановить старую крепость – так очаровала меня завораживающая красота и спокойствие этого труднодоступного, дикого места. Здесь, как и когда-то в Снагове, я отдыхал душой, здесь, среди высоких гор и отвесных обрывов я испытывал покой – то, чего мне так не хватало в жизни и то, что я ценил как подлинное сокровище. А еще в трудный час здесь можно было укрыться от врагов, надежно удерживая оборону в течение долгого времени…

Я мечтал, чтобы замок на берегу Арджеша стал для меня убежищем, местом, где можно восстановить силы и получить передышку от борьбы, но жизнь сложилась иначе. И даже здесь, среди отвесных скал и дремучих лесов, каждый камень служил напоминанием о гибели брата. Новую крепость, частично сложенную из камней старой, возвели бояре и знатные горожане Тырговиште, виновные в смерти Мирчи. Это был рабский труд, стоивший жизни многим из строителей, и, поднимаясь по бесконечно длинной лестнице, я представлял, как таскали по ней под палящим солнцем камни важные господа, думать не думавшие, что их судьбы сложатся таким образом. Не знаю, можно ли было таким образом искупить их грехи, но этот мучительный труд стал для них хорошим наказанием.

Как только строительство завершилось, я решил посетить замок всей семьей, надеясь, что сумею отвлечься от мрачных мыслей, не оставлявших меня на равнине. Впрочем, семейной нашу жизнь назвать было трудно. Уже очень долго мы не общались с Лидией, словно умерли друг для друга. Она не желала видеть меня, не хотела ехать в горы, но я заставил ее отправиться в путь. А Влад был доволен, просто счастлив. Поездка в Поенарь много значила для нас с сыном. Он жадно ловил каждое мое слово, а я словно впервые знакомился с этим маленьким человеком, общаться с которым в столице мне не позволяли бесчисленные дела и заботы.

Но Влад был еще мальчишкой, а потому не мог усидеть на месте и сейчас бродил где-то поблизости, изучая окрестности. Как бы он удивился, узнав о секретных ходах крепости, ведущих в естественные пещеры и соединявших замок с внешним миром! Влад являлся наследником замка, и мальчику следовало знать о его тайнах все. Но пока время для этого еще не пришло.

Наконец-то мне удалось уединиться. Рядом не было никого из близкого окружения, и я наслаждался столь редкими и от того драгоценными моментами полного одиночества. На камнях у самой воды я заметил двух человек – своего сынишку и Драгомира, они о чем-то болтали. Я приблизился незамеченным, речь шла о ловле форели. Жизнь показалась такой простой, такой далекой от интриг, заговоров и вероломства княжеского двора, но неожиданно Влад сменил тему:

– Драгомир, скажи, то, что рассказывают о строительстве замка, правда?

– Смотря что. Люди любят мести языками, придумывать невесть какие небылицы. Но то, что эти стены строили не простые рабочие, а знатные люди столицы – правда. Твой отец так наказал их за соучастие в убийстве твоего дяди. Он приказал мне схватить всех знатных бездельников, гулявших по Тырговиште в богатом платье и согнать сюда. Князь распорядился, чтобы они остались в тех одеждах, что и пришли на праздник, и не позволял выдавать им новой. Видел бы ты, Влад, как поизносились эти знатные господа, таская кирпичи!

– И поделом им!

– Поделом. Это были предатели, которые только и ждали момента, чтобы вонзить нож в спину твоего отца.

– А что было потом?

– Многие из этих господ не выдержали работы. Кто сорвался в пропасть, кого засыпало камнями, кто просто умер от непосильного труда. Но большинство трудились до конца. Они были почти голыми, однако продолжали строить замок. Когда работа была завершена, князь позволил им вернуться по домам. Так он наказал преступников – строго, но справедливо.

– Здорово! Отец над ними еще и посмеялся!

– И тут ты прав. У его высочества отличное чувство юмора.

Я не стал вмешиваться в их беседу, продолжая неспешно шагать вдоль сверкавшей на солнце быстрой реки. Здесь царил покой, здесь было по-настоящему хорошо.

Раскинув руки, Лидия стояла на самом краю скалистого берега, балансируя на острых камнях. У ее ног бурлил поток, а на лице застыло отрешенное выражение. Она напоминала лунатика, идущего по краю бездны. Снега сошли, и Арджеш не был таким полноводным, как весной, но и теперь горная река таила серьезную опасность. Я заторопился к видневшейся на уступе Лидии, но боялся испугать ее криком или словом. Она не видела меня, не замечала ничего вокруг, ее неподвижные глаза смотрели в бурный поток. Нас разделяло около двух десятков шагов, когда она, стараясь удержать равновесие, резко взмахнула руками и, оступившись, сорвалась в воду.