Дана Реинхардт - Скажи нам правду

Я свернул листовку вчетверо и сунул в карман:

– Хорошо.

Чтобы добраться до дома, мне понадобилось еще два часа; возможно, я дошел бы и за полтора, но я не торопился. Я собирался все исправить. Исправить себя. И нас.

Стоя на красный свет на переходах, я читал листовку Эверетта. В ней приводились правила, которые следовало выполнять. Уважать частную жизнь и личные границы участников группы. Не поддерживать близких отношений. Все, что происходит в группе, не выносить за ее пределы, если только это не связано с ситуацией, когда участник может навредить себе или другим. Помогать и поддерживать других членов группы. Критика должна быть конструктивной. Говорить только правду.

Мама и Леонард сидели у камина: мама читала, Леонард просматривал какие-то чертежи. Зажечь настоящий огонь мы не могли, поскольку трубы у камина не было, и мама уставила наш фальшивый камин свечами. У нее был дар превращать самое обычное в нечто особенное.

– Как озеро? – спросил Леонард.

Наверняка мама с Леонардом решили, что мы с Пенни отправились поужинать, сходили в кино или вернулись к ней домой, поскольку именно там я проводил все свое время. Ее дом был в четыре раза больше нашего и давал возможность уединиться. Они и представить не могли, что Пенни меня бросила и я шел пешком от самого Эхо-Парка, по пути заглянув в группу «Второй шанс», чтобы получить поддержку в борьбе с марихуаной.

– Потрясающе, – сказал я.

– Очень хорошо. – Мама оторвала глаза от книги и посмотрела на меня, но, полагаю, я выглядел как обычно, и она вернулась к чтению.

– Может, нам всем как-нибудь туда сходить? – спросил Леонард. – Думаешь, Натали бы там понравилось?

Натали, моя восьмилетняя сестра, увлекалась водными млекопитающими.

– Понравилось бы. Там есть черепахи, так что…

– Все понятно.

Большую часть воскресенья я провел у себя в комнате. Я не хотел, чтобы мама, Леонард или Ната ли задавали вопросы о Пенни, потому что до тех пор, пока мне не надо было на них отвечать, для семьи она продолжала оставаться моей подругой.

И вот настал понедельник.

По утрам меня обычно забирала Пенни, но так происходило не каждый день – школа стояла недалеко, и иногда хотелось прогуляться, – поэтому никто ничего не заподозрил, когда я ушел из дома один.

Я так и не решил, что сделаю, увидев Пенни. Мои чувства находились в боевой готовности, периферийное зрение работало на всю катушку. Я не хотел выглядеть так, будто ищу Пенни, однако должен был быть в курсе ее передвижений, чтобы держать руку на пульсе.

К обеду стало ясно, что в школу Пенни не придет. Уилл, ходивший с ней на английскую литературу, поинтересовался, все ли с ней в порядке.

– Конечно, – ответил я. – Все нормально.

Других вопросов Уилл не задавал, поскольку Пенни сидела у него в печенках. Как и у Люка с Мэгги. Дело было не в том, что ребята мне завидовали, но за пределами наших взаимоотношений существовал целый мир, и приятели давали понять, что всегда рады видеть меня в этом мире, когда бы я того ни захотел.

– Отлично. – И Уилл вернулся к бутерброду.

Мы с Уиллом познакомились на второй неделе учебы в девятом классе, когда его голос еще не ломался, а я носил дурацкие кеды Converse. Он вырос вместе с парнем по имени Люк, как я вырос с Мэгги, и мы подружились, став четверкой. Так было до тех пор, пока не появилась Пенни.

На протяжении всего дня я убеждал себя, что Пенни сожалеет о вчерашнем и поэтому осталась дома. Я решил зайти к ней после школы и принести суп из ее любимого магазина или, быть может, букет цветов, хотя последнее казалось менее подходящим и больше походило на совет из учебника. К черту, принесу и то и другое.

Я попросил Мэгги подбросить меня до магазина.

Конечно, я мог дойти до дома Пенни пешком, но с меня хватило субботы.

– Разве ты не обедал? – спросила Мэгги.

– Обедал, – ответил я, – просто хочу купить для Пенни суп.

– Ну конечно. Мне следовало догадаться.

– Она заболела. Я подумал, что суп ей не помешает.

Мэгги отвела взгляд от дороги и посмотрела на меня:

– У вас все в порядке?

Я указал на лобовое стекло: Мэгги была не лучшим водителем, и ей не следовало отвлекаться, а кроме того, я не хотел, чтобы она на меня смотрела.

– Да, в порядке, – хмыкнул я. – А что?

– Ну… я сегодня слышала, что дела у вас неважные, – пробормотала Мэгги.

– Кто сказал?

– Кендалл с компанией.

Словно решая задачу по геометрии, я представил линии и стрелки, связывающие Кендалл с Ванессой, а ее – с Пенни.

– Кендалл – дура.

– Конечно. В любом случае, я знала, что это неправда. Только не вы с Пенни. Никогда.

Мэгги была права. Только не мы с Пенни.

– А кроме того, если бы у вас возникли сложности, ты бы мне об этом рассказал. Хоть я иногда достаю тебя на ее счет, я твой старый друг и хочу, чтобы ты был счастлив.

– Знаю. Спасибо, Мэг.

Девушка высадила меня у магазина и предложила дождаться, чтобы отвезти к дому Пенни, но я отказался.

– Передай, чтобы она скорее поправлялась, – крикнула Мэгги, не оборачиваясь, и вырулила обратно на дорогу.

Я решил купить не одну, а две коробки куриного супа. В этом случае у Пенни будет что взять с собой завтра на обед, и она сможет сказать друзьям: «Это принес мне Ривер. Разве он не лучше всех?»

Я сделал небольшой крюк, чтобы купить цветы. Оранжевые, ее любимый цвет. Они были самые обыкновенные, но смотрелись неплохо. Когда я добрался до дома Пенни и позвонил в дверь, мои подмышки были насквозь мокрыми.

Вышла Хуана. Ее лицо было непроницаемым.

– Здравствуй, Ривер.

– Привет, Хуана.

– Пенелопы нет дома.

– Нет?

– Нет. Она сегодня у врача. По поводу очков.

У Пенни было ужасное зрение. Она носила очки с раннего детства и перешла на контактные линзы, как только научилась самостоятельно вставлять и вынимать их. Временами, когда мы сидели у нее дома и ей было лень возиться с линзами, она надевала очки в толстой черной оправе. Я бы не возражал, если бы она постоянно носила эти очки, но Пенни всегда хотела сделать операцию по коррекции зрения.

– У нее сегодня операция? – Внезапно суп и оранжевые цветы из супермаркета показались мне чудовищно неуместными.

– Нет, врач хочет еще раз осмотреть ее перед операцией.

– А…

Я не мог не заметить, что Хуана увидела темные пятна у меня под мышками.

– Хочешь подождать Пенелопу?

– А когда она вернется?

– Миссис Броквэй говорила, что перед ужином. Но потом сказала мне, что хочет сегодня поужинать раньше. Так что, думаю, они скоро будут.

– Хорошо.

Хуана убрала суп в холодильник, а цветы поставила в вазу на кухонном столе.

– Ривер, хочешь чего-нибудь? – спросила она. – Может, пить?

– Нет, Хуана, спасибо, – улыбнулся я. – Все нормально, правда.