Роман Казимирский - Зеленый шепот

— Хорошо, иди, обещания нужно исполнять. Помнишь, какое ты мне слово дал? Пора бы и его сдержать, как ты считаешь?

— Да помню, помню. Все будет, не торопи меня, я и так быстрый, как сквозняк. Вот — видишь: я есть, а теперь меня нет, — и Саша вприпрыжку побежал домой.

Вслед ему улыбался и махал ветками Лес.

— Люди, — прошептал он. — Как вы любите все усложнять.

— Эй, вы посмотрите, кто к нам пожаловал! — Кир состроил дурашливо-удивленную гримасу и скосил глаза к переносице. — Сам псих почтил нас своим присутствием. Нет-нет, я не верю. Этого просто не может быть.

Фу ты, опять этот шут гороховый. Кто бы мог подумать, что этот остряк самоучка растет в профессорской семье, домой носит одни пятерки, Пушкина почти всего наизусть знает. Девчонки его любят, парни уважают, все окрестные взрослые ставят его своим отпрыскам в пример. В общем, Кир — наше все и даже больше. Для всех, за исключением Саши, который знаком с не самой приятной стороной всеобщего любимца. Он знает Кира как злопамятного и вредного мальчишку, который так и не смог простить ему того злополучного гола. Уж он-то никогда не упустит случая задеть Сашу, как только выпадет такая возможность. Вот и сегодня, стоило тому, задумавшись, пройти мимо группы ребят и не поздороваться, как Кир тут как тут.

Впрочем, Саша уже привык к дразнилкам. Сейчас, наверное, Дима присоединится — он верная кировская правая клешня. Ну, конечно, кто бы сомневался.

— О, что мне сделать, чтобы его придурковатое величество обратило на меня свое драгоценное внимание? Взгляни на меня, о желанный объект моих субъективных грез! — иногда правая рука была даже остроумнее своего хозяина, подумал «объект».

— Привет, Саша!

Это Ника. Невысокая, с темно-русыми, чуть вьющимися волосами и карими улыбчивыми глазами. Саша учится с ней в одном классе. По утрам они часто встречаются по пути в школу, иногда даже вместе идут домой. Несколько раз Саша почти решился предложить ей зайти куда-нибудь — например, в кино. Или съесть по мороженому в местной кафешке. Но, как известно, «почти» не считается, поэтому Саша до сих пор подолгу смотрит на Нику, когда думает, что его никто не видит. Нравится ли она ему? Конечно. Может быть, это любовь? Может быть — Саша еще не определился. Вот только каждый раз, когда Ника оказывалась рядом, куда-то разом пропадали нужные слова, ладони вдруг становились влажными, а все предметы вокруг становились нечеткими и размытыми — настолько, что, провожая ее до дома, обычно внимательный Саша мог легко не заметить лужи у себя под ногами или ветки дерева прямо перед своим носом. Конечно, такие особенности поведения не могли долго оставаться вне поля зрения Кира и его компании. Ну, что ж делать… Вот и сейчас ребята переглядываются и начинают активно зубоскалить. Ничего, ничего, думает Саша, сейчас он поздоровается с ней, а потом подойдет и пригласит на свидание — так, чтобы все слышали. Именно так они все с Лесом и планировали — и слово Саша дал, что обязательно решится на это. Обязательно решится, это ведь совсем не сложно, вообще проще простого.

— Привет, Саша!

Опять все плывет перед глазами, внизу живота что-то ухает, ноги становятся ватными, он спотыкается и чуть не падает под дружный гогот аудитории.

— Привет, Ника… Я тут… В общем, дело у меня важное очень. Увидимся утром, хорошо?

— Да, конечно, пока. Удачи тебе!

Саша шел к дому, слыша за спиной раскатистый смех Кира и представляя себе, как он однажды даст ему в зубы. Обязательно даст однажды. А почему сейчас не дал? Может, вернуться? Нет, это будет совсем глупо выглядеть. Да и за что? За то, что смеялся? Так было ведь над чем смеяться. Сам дурак, поделом. И Нике, наверное, он болваном показался. Хотя, может быть, она не заметила? Саше очень хотелось на это надеяться.

Дом — таинственный остров, на котором время остановилось. Здесь ничего никогда не меняется. По утрам яичница с поджаренным хлебом, обеденный стол случается только по воскресеньям, потому что всю неделю родители работают, а в субботу отсыпаются. Ужин, естественно, тоже обычно не отличается особой душевностью. Воскресенье начинается с разговоров о том, как мало времени остается на семейные отношения. Заканчивается воскресенье, соответственно, усиленным наверстыванием этого потерянного времени. Один раз в месяц приезжает бабушка — поэтому именно раз в месяц Саша наводит марафет в своей комнате. Захватывающе, не правда ли?

Саша, с раздражением собирая в мусорный пакет разбросанный повсюду хлам, раздумывал над тем, как бы сделать так, чтобы бабушка в этот раз не заходила в его комнату. И вообще, ну, что она забыла здесь? Он и сам может к ней как-нибудь на днях заскочить. Да и почему это она должна сама к ним приезжать? Она ведь уже старенькая совсем, наверное, сложно ей. Родители тоже хороши — вот взяли бы и сами…

Саша вдруг покраснел от того, что попытался обмануть самого себя. Конечно, дело было вовсе не в заботе о бабушке, а в обычной лени. Все, баста, не переломишься, уважаемый, если в кои-то веки наведешь порядок в собственных хоромах.

— Сынок, ты у себя? — мама, наверное, поторопить хочет. Скорее всего, ужинать позовет. Что там? Неужели опять суп? — Саша, подойди ко мне, пожалуйста.

— Иду, мам, иду, — Саша вышел из комнаты, волоча пакеты с мусором. Родители сидели на диване, взявшись за руки. Что, уже время бесед о семейных ценностях? И все-таки, откуда его столько набирается всего за месяц, мусора этого? — Я почти закончил. Еще минут пятнадцать — и дворец к почетному приему королевы-матери будет готов.

— Сынок, бабушка не приедет завтра, бабушка умерла вчера, мы с папой только что узнали.

Саша не сразу понял смысла всей фразы — он уловил только ее начало. Поэтому он радостно улыбнулся и присвистнул — и, только подняв глаза и увидев лицо матери, начал с ужасом вникать в суть услышанного. Стало вдруг очень больно в горле — будто проглотил пузырь воздуха, во рту появился горьковатый привкус соли. Почему-то вспомнился день, когда он катался на велосипеде, угодил колесом в яму и, неудачно грохнувшись, сломал себе руку. Было очень больно и страшно, как сейчас. А бабушка взяла его на руки и так — на руках — отнесла в травмпункт. Он тогда еще подумал: никогда бы не подумал, что она такая сильная. Возможно, даже сильнее папы, а это уже очень серьезно.

И вот ее нет. Мама плачет, отец молчит и смотрит в сторону. А Саша никак не может разобраться в своих чувствах. Первый шок прошел — пришло осознание утраты, однако самого ощущения утраты не было. Так бывает, когда тебе говорят, что потолок — это навсегда, и неба больше нет. Но ты-то знаешь, что небо есть.

— Это очень странно, — Саша закрыл глаза и прислушался. Обычно ему достаточно было нескольких секунд, чтобы наладить контакт с Лесом. — Ты здесь? Что со мной происходит? Почему мне кажется, что моя бабушка со мной?