Роман Казимирский - Зеленый шепот

Зашелестели листья — верный признак того, что его услышали. Теперь главное — не произносить мыслей вслух.

— Я с тобой.

— Ты не понял, у меня бабушка умерла. Но у меня такое чувство, будто она где-то рядом. Ты мудрый, сам говорил. Объясни.

— Я с тобой. Я — это она. Она — это я. Ты поймешь. А сейчас нужно просто поверить. Верь мне, Человек. Я — это она, теперь уже навсегда.

— Постой, постой, — у Саши закружилась голова. — В каком смысле ты — это она? Или она — это ты. Это как реинкарнация что ли? А можно мне с ней поговорить? Или ты передай ей, что мне очень жаль.

— Чего тебе жаль?

— Не знаю. Всего. Того, что мало с ней общался. Того, что забыл многое. Многого не успел сказать — или не хотел. А сейчас хочу. Можно мне поговорить с ней?

— Ты уже разговариваешь. Я слышу — она слышит. Она говорит — я говорю. Она сказала так: не кори себя, Саша, невозможно успеть все. Нужно оставлять незаконченные дела, чтобы их кто-нибудь доделал за тебя. Она сказала еще: твои папа с мамой пока не готовы, но время скоро настанет. Страшное приближается, одному тебе не справиться. Нужна будет их помощь.

— Какое страшное? Что приближается?

— Ты скоро сам все узнаешь. Не сегодня. Сейчас ты нужен своим родителям. Им больнее, чем тебе. Ты — их лекарство. Лечи.

Ника, знаешь, ты мне давно нравишься, я давно хотел тебе сказать… Нет, не так. Ника, я как-то прочитал у одного поэта такие строки: «Когда в глазах твоих вселенная души — уже не карлик я. Гигант». А если она не любит стихов? Нет, она любит их, конечно. Ну, а вдруг? Нет, не то, не то!

Саша сидел на большом камне возле пруда и разговаривал с воображаемой Никой.

— О чем думаешь? — шепот раздался над самым ухом.

— Не о чем, а о ком, — Саша уже давно перестал стесняться своих чувств, общаясь с Лесом. — Сам знаешь. Вроде бы все просто, а как пытаюсь что-то сказать ей, тут же в болвана какого-то превращаюсь.

— А ты не думай. Говори, как есть.

— Ага, не думать. Это ты можешь напрямую — у тебе фотосинтез. Ты бы помог лучше.

— Как?

— Ну, если бы я знал, как — то и не спрашивал бы. А раз спрашиваю, значит, не знаю. Ты же древний и мудрый вроде, так чего глупые вопросы задаешь?

Саша задумался — а в чем, на самом деле, проблема? Ника — единственная, кто никогда не издевается над ним. Значит, он ей нравится. Ну, да, нравится. Про элементарную воспитанность слышал? Может быть, она просто выше всего этого — вот и не опускается до уровня этих орангутанов. Или все-таки нравится?

Окончательно запутавшись в предположениях и устав гадать, Саша закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Легко сказать: не думать — как только ты решаешь это сделать, твой мозг начинает работать в режиме какой-то истеричной активности.

— Чтоб тебя! — ругнулся Саша и вскочил на ноги. От резкой смены положения у него закружилась голова, и он, не удержавшись, плюхнулся в зеленоватую воду.

— У-р-р-р… — пространство вокруг будто завибрировало. — Правильно делаешь, Человек! Полив — дело полезное.

Саша хотел было съязвить в ответ, как вдруг ему пришла в голову идея.

— Зеленый, а можно мне с бабушкой поговорить? Ты ведь сам вещал: я — она, она — я, м? Чего молчишь? Раз сам не можешь ничего дельного подсказать, дай другим, не будь гадом.

— Саша, ты все правильно делаешь, — привычный шепот приобрел новые, более человечные нотки. — Ты сомневаешься — это нормально. Только глупцы никогда не сомневаются. Боишься, что ответит отказом — и правильно делаешь. Зато еще больше будешь ценить ее положительный ответ.

— Ба, ты честно думаешь, что она согласится пойти со мной на свидание.

— Конечно. Я не только так думаю, но и знаю наверняка. Вот увидишь.

— Спасибо! Тогда я пойду, — Саша, приняв решение и получив необходимую ему поддержку, заторопился. — Слушай, а ты никуда не денешься. Ну, не перейдешь в какой-нибудь другой мир или измерение — или как оно у вас называется? Мне бы с тобой иногда поговорить — а то этот совсем деревянный, до него не достучишься временами.

— А я все слышу, между прочим, — шепот опять изменился и стал прежним. — Деревянный я, говоришь? Так я ведь дерево, чего ж ты хотел. Будешь, будешь общаться со своей бабушкой, не переживай. Она теперь никуда не уйдет — поверь мне: здесь достаточно места для всех. Ну, беги, а то опять весь свой пыл растеряешь, если думать начнешь.

Саша хотел было последовать совету своего друга, но вдруг вспомнил о чем-то:

— Постой, ты говорил о приближающемся страшном — что это? Ты так и не сказал.

— Я слышу, как дрожит земля. Я чувствую боль своих братьев и сестер. Много боли. Я пока не могу определить, что это. Но оно чудовищной силы — и оно приближается. Боюсь, что мне одному не справиться.

— Ты боишься? — Саша удивился. — Ты ведь сам мне говорил, что был всегда и поэтому страх тебе неведом. Говорил?

— Говорил. Выходит, я ошибался.

Вот тебе и Зеленый. Вот тебе и дерево. Ведь с самого начала был прав. Боялся Саша, боялся, планировал что-то, проигрывал в голове различные воображаемые ситуации, пытался их решить — опять же в воображении. И с каждым разом это было сделать все сложнее и сложнее — то невсамделишная Ника становилась злой и язвительной, то рядом оказывался нафантазированный Кир и оказывалось, что именно в него она все это время и была тайно влюблена. Нет. Все оказалось просто. Набрался смелости — выдохнул, подошел, сказал.

За три два дня, что прошли с эпического признания в любви, Саша успел похвалить себя за смелость бесчисленное количество раз. И еще больше — обругать себя же последними словами за то, что не сделал этого раньше. Нужно было дать себе пинка в тот день, когда впервые не решился рассказать ей о своих чувствах. Сколько времени потеряно! А ведь она, оказывается, ждала от него этих простых трех слов. И сама сомневалась — и страдала, и провожала его взглядом.

— О ком ты думаешь? — Ника шутливо надула губки и скрестила руки на груди.

— А? Я? Нет, только о тебе и вообще — ты разве кого-то еще знаешь, о ком можно думать? — Саша состроил удивленную гримасу.

Ника весело рассмеялась и потянула его за собой: — Ты обещал мне показать самое секретное из всех секретных мест. Или ты передумал?

Конечно, Саша не передумал. Просто он отчаянно трусил. Рассказать — не рассказать?

Вариант первый. Все это время Кир был прав: Саша — псих, и голоса звучат исключительно в его голове. Вот уж радость так радость. Навряд ли Ника будет счастлива навещать его в психушке.

Вариант второй. Шарики за ролики у него не закатились — он здоров. Но Ника не услышит. И не поверит. Как следствие, возвращаемся к первому варианту.

Вариант третий. Она научится слушать и слышать. Да, Саше определенно больше всех нравился именно третий вариант.