Борис Григорьев - Рассекречено внешней разведкой

Беседовавшая с Виктором девица в красной шляпе сделала наконец свой выбор. Оплатив покупку и вежливо поблагодарив собеседника за ценные советы, она вышла из магазинчика. Буквально через мгновение следом за ней выскользнула и «Джульетта». Видимо, с намерением установить личность недавней собеседницы Виктора и выяснить, действительно ли эта встреча была случайной.

Продолжавший разговаривать с хозяином мой друг внимательно наблюдал за происходившим, используя имевшиеся на всех стенах зеркала. Наконец он тепло попрощался, мы вышли на улицу и направились к вокзалу городской железной дороги. По пути Виктор заметил, что «Ромео», теперь уже один, продолжает следить за нами.

В вагоне поезда пассажиров было немного. Мы выбрали места, позволявшие держать под наблюдением входные двери. Когда проехали очередную станцию, Виктор отметил, что видит «Ромео», притаившегося в тамбуре и подсматривающего за нами в полуприкрытую дверь. Примечательно, что оставшись один, «Ромео» начал действовать более профессионально, хотя, видимо, понимал, что его миссия нам вполне ясна. Пока мы шли от вокзала до дома Виктора, мы еще два раза видели следившего за нами шпика, затем он, видимо, прекратил наблюдение, тем более что мы уже находились в Восточном Берлине.

В рабочем кабинете Виктора мы удобно расположились в глубоких мягких креслах. На столе дымились чашки с кофе. Хозяин извлек из шкафа заветную бутылку коньяка «Мартель, кордон аржанте» и наполнил рюмки.

— Сегодня мы прогулялись под контролем Николая Николаевича, — с улыбкой сказал Виктор. — Выпьем за то, чтобы эта прогулка не имела никаких негативных последствий.

— Погоди, — прервал его я. — Что же в этом особенного? Ты же сам говорил, что такое внимание к дипломатам из Восточного сектора Берлина со стороны западноберлинских спецслужб — повседневная рутина. Так следует ли уделять этому столько внимания?

— От своих слов не отказываюсь. Только должен сказать, что обыденное явление такого рода иногда может повлечь за собой большую цепочку неприятностей. Если хочешь, поясню на живом примере. Условия остаются прежними — никаких имен и названий, только ситуации.

Я согласно кивнул головой, и Виктор начал свой неспешный рассказ.

— Несколько лет тому назад я был назначен резидентом внешней разведки под прикрытием советника посольства в одной европейской стране. Еще в процессе подготовки к командировке я узнал, что спецслужбы этой страны подозревали в причастности к нашей разведке целый ряд сотрудников нашего посольства и некоторых журналистов. Меня это совсем не удивило. Спецслужбы для того и существуют, чтобы выискивать действующих в стране разведчиков.

Проработав там более двух лет, я утвердился во мнении, что нам удалось успешно маскировать нашу разведывательную деятельность, и у местных спецслужб не было ни единого повода уличить нас в противозаконной деятельности.

Как-то по плановой замене в резидентуру прибыл мой новый заместитель по линии внешней контрразведки. Человек знающий и достаточно опытный, но прибывший в загранкомандировку впервые. Он со своих позиций изучил имевшиеся в нашем Центре документы, где упоминались имена наших сотрудников, вызывающих подозрения местных спецслужб. Новый заместитель по линии КР горел желанием активно включиться в работу и проявить себя достойно на новом месте.

Завязка необычной истории произошла в те дни, когда я принимал участие в трехдневной ознакомительной поездке по стране, организованной министерством иностранных дел.

Мой новый зам оставался за старшего в резидентуре. Сразу же после моего отъезда один из наших оперработников получил от находившегося у него на связи агента секретный документ местной контрразведки, в котором в числе граждан нашей страны, находившихся здесь в длительной командировке и подозреваемых в связях с разведкой, фигурировал наш оперработник, действовавший под прикрытием корреспондента центральной газеты.

Мой зам по КР самым тщательным образом изучил этот документ. И надо же было так случиться, что уже на следующий день «Журналист» доложил ему, что впервые после длительного перерыва обнаружил за собой демонстративную слежку. Этот эпизод стал как бы логическим завершением тех размышлений и предположений нашего контрразведчика, в которых он оценивал усиливающуюся активность местных спецслужб. Вывод напрашивался сам собой, и мой зам решил не откладывать решения в долгий ящик.

— Факты свидетельствуют о том, что тебя взяли в активную разработку, — многозначительно сказал он «Журналисту». — Работать теперь тебе здесь не дадут. Так что потихонечку, без суеты собирайся домой. Особенно мешкать не следует, а то еще проведут против тебя какое-нибудь активное мероприятие, и твой отъезд будет омрачен скандалом, который не нужен ни тебе, ни резидентуре.

Совершенно обескураженный такой постановкой вопроса, «Журналист» не стал спорить и возражать заму по КР, правильно решив, что сложившуюся ситуацию следует обсудить с самим резидентом. После моего возвращения из поездки мой заместитель подробно доложил мне о случившемся, не преминув отметить, что, учитывая важность и срочность этого дела, он, как старший в тот момент в резидентуре, сообщил в Центр о намерении без промедления откомандировать «Журналиста».

Реакция Центра последовала незамедлительно. Мне предписывалось самым тщательным образом изучить все обстоятельства происшедшего и с учетом сложившейся обстановки самому принять обоснованное решение.

Письмо из Центра не оставляло сомнений в том, что вся ответственность за тот или иной вариант ложится полностью на меня. Конечно, можно было бы согласиться с мнением моего заместителя по КР, но прежде всего надо, было тщательно, не спеша во всем разобраться: если вот так сразу всех откомандировывать, то, спрашивается, кто будет работать в нашей небольшой резидентуре? Поэтому я решил для начала побеседовать с «Журналистом».

Он пришел по вызову, возбужденный и даже возмущенный решением моего заместителя. Искренне недоумевал, почему демонстративно проведенное наружное наблюдение повлекло за собой такие серьезные последствия. Прервав поток его жалоб, я предложил ему подробно рассказать о событиях того злополучного дня.

— После работы я вышел из подъезда здания, где размещается мой корпункт, — начал рассказывать он. — Моя машина стояла на противоположной стороне улицы среди других припаркованных автомобилей. Сразу бросилось в глаза, что выезд мне перекрывал большой серый «опель». Оглядевшись по сторонам, я заметил у входа в продовольственный магазин в соседнем доме группу из трех мужчин. Один из них — плотный, чуть ниже среднего роста, в светлом плаще, был значительно старше своих собеседников. Ему было за пятьдесят и вел он себя как старший в этой необычной команде. Двое других — молодые люди, не достигшие еще 30 лет, высокий стройный блондин и коренастый брюнет, — внимательно слушали его наставления.