Кэтрин Хайд - Заплати другому

Рубен лежал на спине в постели, делая вид, будто смотрит одиннадцатичасовые новости. Кошка клубком свернулась на груди, отчего было трудновато дышать, но он не сгонял ее.

Зазвонил телефон, и, когда он потянулся за трубкой, кошка сошла на лапах на постель. Беря трубку, он уже знал, кто звонит. Даже «здравствуй» не сказал.

Держал трубку на расстоянии от уха, будто от нее исходила какая-то опасность.

– Рубен, прошу тебя, не вешай трубку.

Он повесил.

Когда звонок раздался снова, он снял трубку и положил на тумбочку у кровати. Встал и прошел в гостиную, только чтобы наверняка не слышать ничего, если что-то будет сказано.

Он пометался немного по комнате, только возникало жуткое чувство: голый и выставляется, пусть и не видимый никем в собственном доме. Вернулся обратно в спальню и увидел, что Мисс Лайза играет с трубкой. Он поднял ее и услышал голос Арлин: нанизывающиеся друг на друга задыхающиеся предложения, ни одно из которых он не разобрал. Рубен рванул телефонный провод со стены и швырнул аппарат в окно спальни.

Он считал, что, возможно, почувствует от этого себя лучше: все равно, будто покореженный грузовик разнести бейсбольной битой. Увы, это принесло одно разочарование. В самом деле: теперь не просто жуткий голый мужчина стоит один-одинешенек в своей комнате, один-одинешенек в своей жизни, а при всем том у него еще и окно разбито. И теплый ветер на голом теле. И никакого телефона.

Должен бы знать, что он не из тех, кто легко дает волю чувствам.

Тревор ушел в гости к Джо с ночевкой. Арлин осталась одна и воображала себе, как бы проехалась мимо дома Рубена, будь у нее машина. Может, набралась бы смелости и даже в дверь постучала. Если бы была у нее машина. А ее не было. И бесило Арлин то, что у нее не получалось. Только вот руки ныли и дрожали после последнего набега на остов того старого зверя, что валялся возле крыльца. Сколько еще способен каждый из них вынести? И, по правде, надо признать, что грузовик не повинен. О чем, черти веселые, она только думала, приписывая себя к владельцам того блестящего новенького чуда, когда продолжала ездить на жутком старом «Додж-Дарте»? Чего ж удивляться, что она была так уверена, будто Рики вернется домой – рано или поздно. Вот уж доля влюбленных.

Потом взбесилась еще больше, вспоминая, на каком диковинном гоночном чуде он ездит. Вручную снизу доверху собрана, вся отделана хромом, весь передок новый, и задний мост, и эти новехонькие чудища-шины. Да как посмел он уехать на таком чуде, предоставив ей платить за грузовик, который сам же и разбил?

У нее выдалась ночь, свободная от «Лэйзер Лаундж», а даже пойти некуда. Сил-то бить да крушить в руках больше нет, так что вся злость ей же боком и выйдет. Был один бар на Камино, до него два шага идти. Но ей не пристало вставать на эту дорожку, поэтому она звонила Бонни.

– Что еще?

– Ты даешь, Бонни. Карой мне грозишь, если я не звоню, а потом, похоже, не рада, когда звоню.

– Я не сказала, что не рада. Просто жду, когда услышу, в какую беду ты теперь вляпалась.

– Ни в какую, если честно. Просто машина сдохла.

– Значит, теперь все мысли про «как бы выпить».

– Ага. Только не из-за этого.

Бонни примолкла, давая Арлин время, чтобы свести все одно к одному. Только, похоже, нынче труднее. Она бесилась на Рики. Точно. Бонни, наверное, скажет: «Тоже мне! Больно нужна ты ему – да и все остальные, с кем у него по жизни дорожки сходились».

И все равно Арлин изо всех сил постаралась разъяснить. Как бесила мысль о том, что он раскатывает по городу с Шерил в такой славной машине, а ее оставил со старым хламом, за который еще и платить надо. Как пришел он домой и обещал встать на трезвый путь, стать тем, кем всегда должен был быть для нее, а потом обратно влез в то же старое дерьмо. А теперь уже слишком поздно, чтобы вернуть Рубена.

Бонни тихо слушала, пока не прозвучало имя Рубена.

И тогда воскликнула:

– Бинго! [41] Восклицание игрока, первым заполнившего карточку в игре «Бинго», разновидности лото. «Бинго!» также иногда употребляют в значении «Эврика!».

– Я что, что-то остроумное сказала?

– По-моему, ты только что призналась, что тебя на самом деле грызет. Но я могу понять. Ты бесишься на Рики. До того бесишься, что готова врезать ему побольнее. Вот и решила пойти в бар да и зашвырнуть куда подальше целый год чистой трезвости. Ё-моё, то-то урок будет! Всякий раз, девонька, как ты наносишь удар, так сама же себе скулу сворачиваешь.

Арлин вздохнула. Подождала, пока слезы не покажутся, но они не появились. Просто не удосужились навернуться. Арлин вновь задышала и решила, что стало гораздо яснее.

– Не-а, этого я не сделаю, Бонни. И ты знаешь. Если б я на такое собиралась, я б тебе звонить не стала.

– Знаю. Тебе просто нужно было душу излить.

– Мне теперь немного получше.

– Звони опять, когда нужда будет.

– Может, завтра. Вечером думаю заскочить к Шерил и всерьез побеседовать с Рики. Пусть отведает того, что меня бесит.

– Если тебе станет легче – валяй. Тебе ж до чертиков хорошо известно, что ему это не поможет.

Уже выходя из дома, Арлин сообразила, что не зарядила ничем ружье Рики. Она уже немного успокоилась, стала получше соображать, вот и захватила его с собой. Путь пешком оказался более долгим, чем ей помнилось. В душе все протестовало против того, что приходится на своих двоих шагать, одной на двух работах вкалывать, и от этой мысли она никак не могла отделаться на всем пути.

Шерил в накинутом банном халате открыла дверь и тут же едва не захлопнула: Арлин заметила намек на непроизвольное движение.

– Слишком поздно передумывать, – сказала Шерил.

– О, я не передумала. Просто у Рики есть что-то мое, а у меня его. Просто хочу расчет произвести. После чего все у нас будет улажено и кончено.

Знакомый голос слабо донесся из спальни:

– Кто там, лапушка?

– Не беспокойся, – бросила Арлин, протискиваясь мимо Шерил. – Я скажу ему, кто это.

Она вошла в спальню, по пятам преследуемая Шерил, и увидела Рики в постели, простынь прикрывала его по пояс. Ночь выдалась жаркая, а в спальне Шерил было ничуть не прохладнее.

– Арлин, какого черта?!

– А вы, ребят, пораньше укладываетесь? Ладно, я не задержусь и балаболить не стану. Где ключи от гоночной?

– Зачем? С чего ты спрашиваешь? Я ненавижу, когда кто угодно ездит на моей машине, тебе это известно.

– Ладно, теперь это не имеет значения, Рики, потому как машина не твоя. Ты ее мне отдаешь.

– Черта с два! Я ее своими руками собрал. Она мое детище. Ни фига не выйдет, Арлин. С какого дуба ты свалилась?

Шерил слегка потянула Арлин за плечо, приговаривая: