Ольга Комарова - Грузия [Рассказы]

— Вот так и стойте, — сказал он мне.

Немец удивленно смотрел на скомканную юбку.

— Где она? — обратился он к попику.

— Ушла, — спокойно ответил тот.

Я прижалась к нему, надеясь, что немец меня не заметит.

— Здесь не хватает только того мальчика.

— Я здесь, я опять пришел.

— Ты пришел, мальчик? Вот и славно, все в сборе. Полюбуйтесь-ка на нее.

И он толкнул меня на середину зала. Я, как во сне, сделала несколько шагов и тут увидела совсем близко полуоткрытую дверь в туалет. Я бросилась туда, но не успела запереться, попик вбежал туда за мной и щелкнул задвижкой.

— Вот мы и дома.

— Не подходите ко мне!

— И не подойду.

— И не подходите!

— И не подойду. Все, что собирался, я уже сделал.

— Сейчас сюда придет милиция, и вас посадят.

— Возможно. А вот вы сегодня же покончите с собой, потому что не сможете перенести такого позора, так?

— Сволочь! Так.

Вдруг он заговорил совершенно другим тоном.

— Вы должны простить меня, я ведь только сыграл свою роль. Я знаю, у вас теперь нет выхода, вам придется умереть, и это величайший грех, причем ваш, а не мой. Знаете, в чем главное преступление Иуды? В том, что он повесился. Но у вас все равно нет другого выхода. Эй, вы, там, не ломайте дверь, дайте нам объясниться!

Он посмотрел на меня грустными-прегрустными глазами.

— Я только не могу допустить, чтобы вы умерли некрещеной.

Я, кажется, тоже совсем успокоилась и внимательно, даже напряженно слушала.

— Вы должны креститься прямо сейчас.

— Здесь?

— Здесь.

— Вы издеваетесь.

— Нет. Я не священник, но в крайней ситуации таинство крещения может быть совершено и мирянином. Сейчас как раз крайняя ситуация. Благо, здесь есть вода.

Мы оба посмотрели на умывальник, но вместо крана к смесителю была привернута огромная гайка, открутить которую руками вряд ли было возможно.

— Вам не повезло. Что ж, вода есть еще и в сливном бачке.

— В унитазе?

— Я сказал, в бачке. Совершенно чистая водопроводная вода, как в умывальнике.

— А… А почему вы не предлагаете мне креститься в унитазе? Он так напоминает по форме церковную купель…

— Ха-ха… Не надо. Я говорю серьезно и желаю вам добра. Вы ненавидите меня, и это понятно. Я подлец, и здесь не место для такого дела, но, поверьте, ангелы совершат таинство за меня. Я сволочь, но не настолько, чтобы позволить вам умереть, не приняв благодати. Бог милостив, но этого греха он мне не простит. Ну, что вы решили? Будете креститься?

— Нет.

— Ваше дело. Можете идти. Только… Куда ж вы пойдете в таком виде? Возьмите хоть мои брюки.

Он снял с себя штаны и передал их мне.

Я молча надела их и улыбнулась.

— Я подожду умирать до завтра. Я утром пойду креститься в церковь.

— В церкви не крестят на Страстной неделе, а только отпевают. Идите. Я сделал все, что мог, плохое и хорошее.

Я открыла дверь и вышла. Смотрительница, немец и мальчик стояли вместе у входа. Я помахала им рукой.

Ужасно все-таки было в этот день холодно. Снег запорошил все тонко-тонко. Я пошла за дома, где канавка и деревянный мостик с выломанной доской. Там мы всегда гуляли с собакой, да, помнишь? Ты еще однажды чуть не провалился в дырку на мостике.

Я подумала, что хуже всех все-таки тебе. Потому что — кто я? — рука, нога, задница — а не тебя разве Бог накажет за то, что делает твоя рука или нога? Я все-таки жена, а не любовница, а они все не виноваты, они просто с ума посходили, увидев, что на свободе разгуливает часть тела без хозяина (как гоголевский Нос, только с изрядной примесью дурного вкуса), а вот тебя Бог накажет! К большому моему сожалению, я ничего не могу для тебя сделать…

…На дорожке показался попик. Он был в одних трусах, и поэтому, наверное, выбрал этот путь, через пустырь и канаву. Он был сосредоточен, должно быть, читал про себя молитвы.

Мне как раз снежинка попала в глаз, и я не сразу поняла, что произошло. А произошло вот что: уверенно шагая по мостику, он не заметил выломанную досочку, ступил ногой прямо в дырку так решительно, что эта нога тут же провалилась, а вторая, скользя по тонкому снегу, неестественным образом отъехала вбок, и он так и остался лежать или как бы сидеть на мосту с разорванными внутренностями.

Я спустилась в канаву, зашла под мост и увидела, как течет темная кровь по голой ноге, наполняя ботинок. Я долго так стояла. Ботинок отяжелел и упал вниз, будто его смыло кровью.

Короче, я выжила. Но ты — лучше бы ты прилюдно меня побил — а вот уезжать не надо было. Я специально записала для тебя эту историю, потому что она больше касается тебя, чем меня. Так что я торжественно выливаю эти помои на твою дурную голову. Попробуй вот теперь все это забыть! А я теперь чиста. Я скоро уеду. Завтра.

P.S. А церковная служба — это удивительно красивый балет. Только когда крестишься, надо, чтобы ладонь чуть медленнее двигалась, отставая от запястья — тогда получается весьма изящно. А становиться на колени я умею так, что при этом каждая клеточка моего тела приятно напряжена, и, наслаждаясь красотой движений, я опускаюсь, опускаюсь и, в конце концов, коснувшись лбом холодного каменного пола, исчезаю вовсе. Сюда надо приходить в пачке и балетных туфлях.

Женя, не двигаясь, сидит в красном кресле, ко мне спиной. Мне отсюда видно только локон, локоть и туфлю. Воздух в комнате синеватый — это оттого, что она не зажигала свет.

Входит Ольга, за ней Николай.

НИКОЛАЙ.Чемодан… Женя? Здравствуйте… Это вы с чемоданом?

Женя как-то поворачивается к нему, будто ее кресло — с вертушкой, а на самом деле — это просто она так изогнулась.

ЖЕНЯ (встает). Здравствуйте.

ОЛЬГА.Что случилось? Где Маша?

ЖЕНЯ.Она в ванной.

НИКОЛАЙ.Почему вы сидите в темноте?

ЖЕНЯ.Так…

ОЛЬГА.Логичнее было бы, если б вы были в ванной, а не Маша, вы ведь с поезда, наверное… Здесь что-то произошло?

ЖЕНЯ.Я приехала еще утром. Да, кое-что произошло, пришлось окунуть девушку в холодную воду.

ОЛЬГА.Что такое?

ЖЕНЯ.Попробуйте разобраться с ней сами. Мне надоели истории с вашими детьми.

НИКОЛАЙ.Женя, у меня такое впечатление, что вы радуетесь, когда у нас случаются истории.

ЖЕНЯ.Я не так долго прогостила у вас тогда, чтобы вы успели проверить свое первое впечатление.

ОЛЬГА.И все-таки?

ЖЕНЯ.Ничего, ничего особенного, просто я только что вышвырнула отсюда того молодого человека с нежным лицом — ну, темноволосый, он был тогда на похоронах.

НИКОЛАЙ.Вы много на себя берете. Он Машин друг и сын моего хорошего приятеля.

ЖЕНЯ.Этот друг, сын приятеля, сегодня утром вкатил ей такую дозу опиума, что я ее еле привела в чувство.