Людмила Иванцова - Родительный падеж

— Мамчик, спасибо за ужин! Побегу я, мне еще курсовую заканчивать, вечер, пока доеду еще — я ж без машинки. Такое все было вкусненькое! Может, и я когда научусь так готовить? Когда будут дети, муж… Когда есть о ком заботиться, придется научиться, — засмеялась Маша, обняв маму за плечи и потершись о ее голову своей.

— Ну, вы ж с Софийкой что-то готовите? Правда, пельмени и макароны, салатик и колбаса — разве это еда? Я вот вам положила сырничков, котлеток, оно ж домашнее. Разогреете и поедите.

— Ой, мамчик, не надо, мы не голодаем, правда! Софийка сварила гороховый суп с копчеными куриными крылышками, очень неплохо вышло. Большую кастрюлю. О-о-очень большую! — засмеялась Маша.

— Ага, теперь будете его неделю есть.

— Да нет, скорее всего, заедет Грин и поможет, — улыбнулась Маша, про себя подумав, что с Грином явится еще и Казбек, и проблема излишков мигом решится.

— Вот-вот. Ну, у вас там свой устав. Ой, Машуля, я ж хотела с тобой посоветоваться! Я ездила со Степаном за город, у меня появился первый дизайнерский заказ! Знакомый Степана решил облагородить участок вокруг своего отремонтированного дома.

— Ух ты! Так это же шикарно! Наконец оторвешься от книг и ноута и выберешься на натуру! Воплотишь свои мечты на практике. Поздравляю! Стой! Так они что, хотят поюзать тебя как ученицу на шару? — Маша вдруг уперла руки в бока.

Ирина посмотрела на дочку, и была та стройная, на высоких каблуках, в короткой юбке, декольтированной блузке, с прямыми белыми волосами, такая смешная и неожиданно взрослая — молодая эффектная женщина… Так странно, так странно… Как быстро пролетели годы!

— Мам, ты чего там смотришь? — насторожилась Маша.

— Да нет, ничего, детка, все хорошо. Не волнуйся, заплатят. По крайней мере, Степан говорил, что Виталий Сильвестрович — адекватный, нормальный и при деньгах.

— Ой, мам, и чего ты такая наивная? Именно те, что при деньгах, очень не любят с ними расставаться! Вы хоть какой-то договор подписали? Оговорили, чего он хочет? Задаток какой-то он оставил? А то я тебя знаю, ты уже, наверное, только об этом и думаешь, а по ночам теперь будешь сидеть и ему макеты рисовать, да?

— Ну…

— Кто б сомневался! — засмеялась Маша и снова обняла маму уже на пороге. — Ой, так о чем ты хотела посоветоваться?

— Так об этом же и хотела! Машуля, мне бы надо нормальный фотоаппарат купить. Цифровой. Может, как у тебя. Нужен по работе. А то с пленкой — это уже вчерашний день, слишком долгий путь от фотографирования до изображения. Хотя и классика!

— Ага. Так в чем вопрос, мам?

— Так… Я ж ничего в этом не смыслю! Я хотела тебя попросить, ты бы купила, какой считаешь неплохим, а? Я деньги дам. Ну, не слишком дорогой, без фанатизма. О профессиональном речь не идет. Может, чуть позже, если правда что-то выйдет из этой Степановой идеи с ландшафтным проектированием. Поможешь? — Ирина склонила голову набок, прищурилась и улыбнулась дочке.

— Да нет вопросов! Конечно, помогу! Давай, я завтра гляну в магазине, еще спрошу у специалистов. У меня появились знакомые художники, те, что машину разрисовывают, так девушка с «цифрой» не расстается, щелкает все, что видит. — Маша улыбнулась, вспомнив гаражную компанию. — А потом уже тебе доложу, в какую сумму выльется, хорошо? Ну, я побежала!

— Спасибо, зайка! Ну, беги. Павлуша! Маша уже уходит! Оторвись от телевизора!

Павлик выбежал в коридор, поднялся на цыпочки, Маша наклонилась, они чмокнули друг друга, и мальчик снова исчез в комнате.

— Ну, бывайте! — И Маша переступила порог.

Ирина стояла в дверях, пока дочка ждала лифт, и вдруг спросила:

— Маш, как думаешь, может, мне как-то изменить цвет волос?

Двери лифта разъехались, и Маша, задержавшись, посмотрела на маму, слегка удивленная ее неожиданным «прорывом». Она ничего не ответила, но широко улыбнулась и энергично кивнула.

Открыв своим ключом дверь квартиры, Маша услышала хохот, доносившийся из кухни, а пока раздевалась, уловила специфический запах дыма, но не табачного.

«Вот придурки, — подумала Маша. — И Софийка дура, договаривались же, просила как умных…»

— О! Машуленция пришла! — донесся из кухни голос Грина, но никто не вышел ее встречать.

— Присоединяйся, принцесса! — позвал Казбек и хохотнул.

Маша поставила сумку на стул и сняла сапожки. Став на холодный пол, ощутила, как устали за день ноги — с утра институт, затем экскурсия по Лавре с австралийской семьей, которая желала за два дня увидеть самое интересное в Киеве. Потом она немного отдышалась и поужинала у мамы, а теперь, вместо того чтобы упасть и отдохнуть, — смотри на этих придурков, слушай их ржание и нюхай…

Маша стояла в дверном проеме между коридором и кухней, опершись плечом о дверь, и молчала. На топчанчике возле стола целовались Грин с Софийкой, а на стуле спиной к окну сидел и по-дурацки похохатывал Казбек. Посреди стола стоял «бульбулятор» — детище наркотически зависимой фантазии конца двадцатого — начала двадцать первого века. Ловко разрезанная надвое пластиковая бутылка с водой, кусочек фольги или наперсток, немного сухой конопли, зажигалка, хорошая компания — и жизнь становится смешной и прикольной, мягкой и нетребовательной к тебе, а ее острые углы выворачиваются навыворот и не колют под ребра.

На блаженных физиономиях Софийки и Грина застыли улыбки, а Казбек поднялся и, подойдя к ней, кивнул на «бульбулятор»:

— Курни, Маш, сними усталость дня! Соня, а ты говорила, суп гороховый есть, или мне приснилось? Что-то есть хочется. — Казбек, не получив реакции от Маши, смело наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.

Маша сделала шаг в сторону и вперед, ударила рукой по пластиковому изделию веселой компании, оно слетело со стола, залив пол водой. Удивительно, но Казбек не разозлился, а засмеялся и поднял Машу, обхватив ее обеими руками.

— Ножки замочишь, принцесса!

— Пусти, козел! — низким, слишком сдержанным, как для блондинки, голосом произнесла Маша. — Пусти, а то пожалеешь!

— Вах! Люблю диких кошек! — хохотнул Казбек. — Опять ты не в настроении, Машка! Соня, и как ты с этой злючкой живешь?

— Убрал руки, я сказала! — глядя в глаза парню, прошипела Маша и недвусмысленно вдавила свои длинные ногти в плечи веселого гостя. Тот хохотнул еще раз и поставил девушку на мокрый линолеум.

— Не компанейская ты, Машка, и злая. Наверное, из-за недостатка секса в организме. Это, конечно, можно исправить, но хотелось бы по взаимному согласию, — хмыкнул Казбек, но в его глазах мелькнула обида.

— Соня, я на полчаса выйду по делам, а ты пока сделай, пожалуйста, так, чтобы тут больше не пахло ни коноплей, ни посторонними мужчинами, — произнесла Маша, шагнула из лужи в коридор и краем глаза заметила виноватый взгляд подруги, потому что уже не первый раз они договаривались о взаимном уважении на фоне студенческой толерантности, и о конопле, и о нахале Казбеке тоже…