Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы [litres]

На своем послушном муле Пенни методично объезжала деревню за деревней, изучая проселочные дороги и вьючные тропы, русла рек и переправы через них. Иногда она садилась передохнуть под сенью оливы, иногда находила приют в домах местных священнослужителей, мужественных и бескорыстных людей. Пенни всегда старательно обходила стороной деревенские кофейни, чтобы лишний раз не привлекать к себе ненужного внимания. Очень скоро странствующие по деревням монахини стали вполне привычной картиной. Они примелькались на контрольных пунктах, они с готовностью предъявляли местным полицейским и немецким патрулям свои пропуска и шли дальше, не вызывая особых подозрений. Кому могло прийти в голову, что под монашеской рясой Пенни спрятаны медикаменты? Или что она несет на груди важные письма? Однажды ей даже удалось, по просьбе Андреаса, переправить в горы посылку с зубоврачебными инструментами. Все, что можно было спрятать в чулках или башмаках – сигареты, хлебные лепешки, лекарства, – все это Пенни регулярно таскала на себе, ежечасно рискуя жизнью. Но росло число борцов Сопротивления, а к ним что ни день присоединялись бежавшие из лагерей военнопленные, и всем нужны были помощь и поддержка.

Йоланда сдержала слово и познакомила подругу со своим возлюбленным. Молодой врач произвел на Пенни самое положительное впечатление: ее покорили его целеустремленность и бесстрашие, и она сразу же предложила Андреасу свои услуги, сказав, что он может полагаться на нее во всем.

К своему немалому изумлению, Пенни обнаружила, что деревенское «радио» гораздо эффективнее самой совершенной системы оповещения. Стоило ей отправиться в путь с очередной передачей – и на контрольно-пропускном пункте ее непременно приветствовал сам шеф местной полиции, доброжелательно настроенный к местным борцам Сопротивления. Легкий взмах руки – и вот ее уже пропускают вперед без всякого досмотра. И собаки, на удивление, всегда были молчаливы именно в том доме, куда ей надлежало доставить желанный груз. А иной раз хозяева, уходя в поле, просто предусмотрительно оставляли двери дома открытыми. Мол, заходи и будь как дома!

Йоланда выполнила и свое второе обещание. Бутылка настойки грецких орехов, которой подруга обильно смазала волосы Пенни, сотворила чудо. Вместо шикарной блондинки перед Йоландой предстала смуглая брюнетка, вместо английских кудрей – по-восточному аскетичная, туго заплетенная коса. Последний штрих – подкрасить брови в тон волосам, после чего Йоланда с чувством глубокого удовлетворения подвела подругу к зеркалу. Собственное отражение показалось Пенни очень убедительным. В черном монашеском одеянии, с низко опущенным на лицо капюшоном, в грубых башмаках и толстых самодельных чулках – кто бы узнал в ней сейчас ту красавицу-блондинку, которая недавно лечила раненых? Ей показалось, что она даже стала меньше ростом, что тоже было весьма кстати. Словом, метаморфоза была полной и абсолютно правдоподобной.

Вечерами у нее появилось новое занятие: Пенни училась прясть шерсть и вязать. Детям-сиротам нужны были теплые носочки, чулки, рукавички, шарфы. Работа у нее продвигалась медленно: пальцы не хотели слушаться, и петли то и дело соскальзывали со спиц. Да и нить на веретене получалась толстой и неровной. Сестры-монахини лишь незлобиво посмеивались, говорили, что никто не привил ей в детстве навыков домашней работы. А Пенни, разглядывая свои огрубевшие от труда руки, лишь молча думала о том, что сказала бы мать, увидев ее за такой работой. Да и узнала ли она бы свою дочь в этой незнакомой женщине с грубым, обветренным лицом? Англия осталась где-то очень далеко, в той, другой жизни, о которой Пенни предпочитала сейчас не вспоминать.

Впрочем, она по-прежнему ни разу не пожалела о своем решении остаться на Крите. Ибо чем больше она странствовала по острову, тем сильнее привязывалась к его жителям. В глазах людей она была незамужней медсестрой, приехавшей на остров из Афин, глубоко религиозной и порядочной женщиной. За нехитрым деревенским угощением – чаще всего чай, заваренный на горных травах, с парой ложек варенья – велись разговоры обо всем на свете. Женщины делились с ней собственными хворями, спрашивали советов, как лечить детей, мужчины интересовались тем, как обстоят дела в Ханье, живы ли их тамошние родственники, работают ли магазины и базар. Всех волновало, как ведет себя новая власть, не зверствуют ли немцы, не расстреливают ли людей по малейшему поводу. Ну и, конечно, вопрос вопросов: когда же их наконец освободят англичане.

На многие вопросы у Пенни просто не было ответов. В замкнутое пространство, каковым являлся монастырь, новости извне просачивались редко. Но то, что видела и слышала Пенни, встречаясь с людьми, вселяло в ее сердце надежду. Разумеется, в каждой деревне были свои предатели и приспособленцы, доносчики и соглядатаи. Но были и герои, люди беспримерного мужества и силы духа. Такие, как отец Георгий, который благословил своих прихожан на очень рискованное дело, и те во время отступления англичан помогали солдатам, кормили их, пускали на ночлег, и все это вопреки строжайшему запрету со стороны немецких властей.

Иногда поездки Пенни затягивались на несколько дней, и тогда ее сопровождала сестра Мартина, пожилая монахиня, с которой они очень сблизились во время блужданий по острову. Как правило, женщины останавливались на ночлег в доме местного учителя, врача или священника. Пенни хорошо понимала, что с того момента, как они появились в деревне, сотни невидимых глаз отслеживают каждый их шаг. Кто они? Немецкие агенты? Шпионки или свои, на кого можно положиться? Но авторитет доктора Андронакиса был в сельских районах непререкаем, а следовательно, медсестре из Афин доверяли безоговорочно. По документам она звалась Афиной Пападопули. Имен тех, кто помогал ей в пути, она никогда не спрашивала. Меньше знаешь – меньше скажешь, если случится самое худшее.

Накануне Рождества 1941 года они совершили последнюю вылазку в горы. В горах уже лег снег, грозя вот-вот перекрыть до весны все перевалы. Но группы немцев из Альпийской дивизии, солдаты которой проходили специальную подготовку для ведения операций в горных условиях, продолжали прочесывать Белые горы в поисках беглых английских солдат. Многие из них укрывались в высокогорных жилищах пастухов. Среди солдат были раненые, больные, а лечить их было нечем. Андреас много раз лично отправлялся в горы, рискуя жизнью, и всякий раз вез с собой все что только можно, но этих крох было недостаточно. В деревнях упорно велись разговоры о том, что будто бы в горах действует спецгруппа английских офицеров, перед которыми командованием поставлена задача – наладить прямую радиосвязь с Каиром. И этим людям тоже нужна помощь. Словом, Пенни и сестра Мартина сами вызвались в последний раз до наступления зимы подняться в горы.