Антония Байетт - Ангелы и насекомые (сборник)

– А как зовут этого мотылька? – спросил Сет, в глубине души зная ответ.

– Бражник Мертвая голова, Sphinx Acherontia Atropos, – ответила мисс Муффе. – Ахерон – Река Боли в Преисподней, куда вам предстоит отправиться, Атропа – богиня Судьбы, она ужасными ножницами перерезает нить жизни; однако ничего не бойтесь, ответьте на вопрос Феи – и вы благополучно избежите опасности. Что бы ни встретилось вам в пути, крепче держитесь за Сфинкса и помните, что наружность обманчива и мертвая голова – не лицо Атропы, но всего лишь мягкая подушка; прилягте и чувствуйте себя в безопасности.

И Сет вскарабкался на широкую спину Мотылька, откуда его уже не пугали мертвые глазницы, потому что они превратились в мягкие коричневые подушки, и попрощался с мисс Муффе.

– А что это будет за вопрос?

– Я говорила вам, что Она – источник не только загадок, но и разгадок, – ответила мисс Муффе. – Так что если вы не станете бояться и будете помнить о том, что наружность обманчива, то, скорее всего, найдете ответ…

– А вдруг не найду? – спросил Сет.

Ответ мисс Муффе был заглушен стрекотаньем огромных крыльев: Мотылек, размеренно взмахивая крыльями, поднялся с земли и, стремительно перелетев через Стену, растворился во мраке.

Можете себе представить, какой ужас и восхищение испытал Сет в пути. Время от времени луну закрывали изогнутые кожистые крылья, иногда внизу серебристо и покойно проблескивала земля. Сначала они летели и летели над океанами и большими городами, лесами и реками, а потом долго спускались по длинному ущелью между скал, которое уходило бесконечно вниз на такую глубину, что звезды над ними померкли. И когда пропали небо, и луна, и звезды, открылся другой, черный мир, освещенный серебристыми мерцающими огнями, пронизанный радужными лучами, источника которых не было видно. Наконец Мотылек опустился на ступени вырубленного в скале храма; густая роща молчаливых и чутких черных деревьев окружала его. На ступеньке храма сидел совсем маленький бражник, Сфинкс, цвета травы, с золотой изнанкой крыльев; в этом мрачном месте он казался зеленым листочком.

– Моя родственница, – шепнул Ахерон Атропа. – Ее имя – Proserpinus Proserpina, она вместе со своим семейством бессменно прислуживает Госпоже. Если хотите, она отведет вас через Сад к Пещере.

Сет спешился и пошел вслед за маленьким зеленым мотыльком. За вратами храма расстилался спящий Сад. Залитые необыкновенно ровным светом, спали закрывшиеся маргаритки в окружении шпалер водосбора, где устроились на покой птицы; дремали деревья, а под ними спали змеи, свернувшись клубком, и ягнята, уткнув носы в копыта, и множество других тварей – все пребывало в покойном, недвижном ожидании.

Мотыльки не спали только; серебристые, светло-коричневые и мелово-белые – они перелетали с цветка на цветок, рассекая неподвижный воздух бесшумными крыльями.

Наконец они пришли к Пещере, из которой потоком изливался свет – то белый, то дробившийся множеством цветов. На свету танцевали мотыльки, а вход в Пещеру закрывал плотный занавес из живых шелковых нитей, находившихся в непрестанном движении. Над входом была надпись: «Я есмь то, что было и что будет. Ни один смертный до сих пор не поднимал моего покрова». Прозерпинус Прозерпина заплясала перед золотыми шелковинками, которые словно вырывались из чрева света внутри Пещеры. А там стоял Некто с длинным жезлом или веретеном в руке, но за живой шелковой вуалью, которую Некто прял, его нельзя было разглядеть. Сету показалось, что в золотом свете он увидел лик необычайной красоты, но в следующий момент ему почудилось, что перед ним разъяренный лев, жарко дышащий и скалящий окровавленные зубы. Сет пал ниц и взмолился:

– Прошу тебя, помоги. Я пришел издалека просить твоей помощи.

Маленький грязно-коричневый мотылек с иероглифическими значками на крыльях сказал ему:

– Я – Noctua Caradrina Morpheus, я служу здесь Властелином снов. Тебе велено лечь в пыли у порога, спать и видеть те сны, что придут к тебе, – и дурные и добрые.

Сет ответил:

– Отчего бы и не поспать. У меня уже глаза слипаются. Да, я, пожалуй, посплю прямо здесь, на голой земле.

После чего он улегся в пыль, у порога Пещеры, а грузный Карадрина Морфей принялся летать над ним, посыпая ему глаза бурой, мелкой, как сажа, пылью, и Сет заснул глубоким сном. Ему снилось, как чьи-то добрые руки касаются его лба и чье-то горячее, кровавое дыхание обдает ему ухо; он услыхал, как кто-то кричит ему: «Не бойся», а кто-то другой говорит: «Мне все одно, все умрет»; он увидел, как все сущее широким потоком устремляется к водопаду, как вся эта масса материи – жидкость и твердь, кровь и шерсть, перья, листья и камни вперемешку – низвергается со страшной высоты; дико вскрикнув, он проснулся и увидел прежний ровный свет.

А потом Некто за занавесом заговорил с ним низким голосом, не мужским и не женским, и спросил, кто он такой и чего желает. Сет рассказал и попросил помочь ему и его товарищам.

Некто сказал:

– Я смогу тебе помочь, если ты ответишь на мой вопрос.

Сет ответил:

– Попытаюсь. Большее мне не под силу.

– Вопрос мой таков: как меня зовут?

Множество имен пронеслось в мозгу Сета – имена фей, богинь, чудовищ, шумевшие у него в ушах, как быстрый поток. Но выбрать он ничего не смог, в таком был оцепенении.

– Говори, Сет. Ты должен назвать меня по имени.

– Как я могу назвать тебя, у кого имен больше, чем у всех тварей, вместе взятых, притом что у каждой их множество: Эльпенор, например, вдобавок еще и ястреб, и свинья, и любовник сумерек, и сфинкс, а ведь он всего лишь крошечный розовый мотылек? Как могу я тебя назвать, когда ты прячешься за покровом, и убежище твое соткано тобой, и этот свет – твое творение? Что тебе имя, которое я изберу? Я не могу назвать тебя, но надеюсь на твою помощь, потому что госпожа Муффе сказала, что ты поможешь, стоит тебе захотеть, и я от всей души верю, что ты – добрая…

При этих его словах все мотыльки пустились в неистовую пляску, а свет за шелковым пологом всколыхнулся от хохота. Некто ответил:

– Ты великолепно разрешил загадку, конечно же, я добрая, и одно из моих имен, одно из лучших моих имен – Доброта. Я известна как госпожа Доброта во многих местах, и ты, доверившись мне, разгадал загадку. И я тебе помогу: отошлю обратно в Сад госпожи Коттитоэ Пан Демос вместе с Карадрином Морфеем, он проберется во дворец и в Сад и, рассыпав волшебную пыль, повергнет всех в глубокий сон. Кто-то увидит сладкие сны, а кто-то – кошмары, ибо, хотя с виду Карадрина Морфей мал и неказист, у него другое имя, иная ипостась, его наружность обманчива – он ко всему еще и Фобетор, то есть Внушающий ужас. Он твой верный союзник, но власть его над госпожой Коттитоэ Пан Демос недолговременна, ибо сила воли госпожи Коттитоэ велика, и даже в своих черных снах она может разрушить его чары. Так что поторопись выручить заколдованных тварей, прикоснувшись к ним вот этой былинкой, имя которой – Моли. Таким же образом ты вернешь прежний облик и себе. Здесь, как ты мог заметить, ты принимаешь множество форм и размеров – ты таков, каким отражаешься в моей зенице; ты не видишь ее, ибо она – по сю сторону полога; она то сокращается, то расширяется до огромных размеров и становится похожа на черную луну, на зрачок исполинской кошки. То, что я вижу и что отражает мой глаз, и есть твоя внешняя оболочка, и в ней, как в куколке Атропы, заключено то, чем ты можешь стать. Куколка – это ведь как маленькая девочка, которой суждено вырасти. Так и ты, Сет, мал в моих глазах, а стоит мне мигнуть, либо вырастешь в них, либо уменьшишься, либо исчезнешь вовсе. Если ты мудр, ты видишь мою зеницу, если же нет – безжизненную куколку. Все сущее однолико и двойственно. Внешний вид обманчив.