Татьяна Веденская - Вторая половина Королевы

Единственное, что у меня было в наличии, – это мобильный телефон, бесполезный ввиду отсутствия зарядки. Я забыла его в карманах брошенной одежды и не вспоминала. Рюкзак валялся рядом со мной, на диване. В нем не было ничего, что можно было ожидать, – ни зубной щетки, ни расчески – ее у меня с собой не было никогда. Как шутила Лизавета, по моему мнению, расческа – глупость, зачем она, если у каждого из нас есть две руки по пять пальцев на каждой. Что ж, факт остается фактом. Расчески не было. Даже денег практически не было. Избалованная цивилизацией, я уже давно не задумывалась о наличных денежных средствах, уверенная, что любые жизненные проблемы можно решить с помощью кредитной карточки. Поэтому-то я и оказалась где-то в лесной глуши с двумя сотнями в кармане – как сказал бы Игорь, это было так типично для меня. Эдакий подкидыш, которого зачем-то подобрала и прикормила Оксана. Я пила чай, она что-то печатала, периодически внимательно вглядываясь в сменяющиеся знаки на экране. Трудоголик.

– Ты всегда была такой? – спросила я, все еще не потеряв всей своей химической алкогольной смелости.

– Прошу прощения? – переспросила Оксана, оторвав взгляд от экрана. Она чуть хмурилась, но мне было слишком хорошо, я надышалась свежим воздухом, меня чересчур расслабил горячий душ, чтобы меня беспокоило хоть что-то.

– Ты всегда была такой помешанной на работе? Просто сейчас уже ночь, тебя звали кататься на лодке… Я понимаю, что звал не тот, кого бы ты хотела, и все равно. Есть же и другие интересные занятия ночью на природе, нежели работать.

– Я не всегда была такой, – ответила Оксана после паузы. Экран мигнул, какая-то картинка всплыла. Кажется, ей пришло письмо. – Когда-то я была еще хуже. Видишь ли, я выросла в достаточно специфическом семействе, и амбиции в нас вливали, начиная с кормления грудью.

– Серьезно? В нас? Ты не одна в семье? – удивилась я. Оксана остановилась, перестав читать, и повернулась ко мне.

– Почему это тебя так удивляет?

– Просто ты не выглядишь, как человек, у которого могут быть братья или сестры. Впрочем, ты вообще-то выглядишь как инопланетянка, как инспектор от высшей расы, спустившийся на нашу грешную землю, чтобы проверить, чего тут и как.

Оксана расхохоталась и отодвинула ноутбук. Она выглядела просто очаровательно в простом трикотажном платье серого цвета, с двумя большими красными вишнями на груди. Высокие стройные девушки смотрятся невероятно эффектно в такой вот мешковатой одежде. Я подумала – если бы Игорь все-таки решил уйти от меня к ней, я бы, бесспорно, была вынуждена его понять.

– У меня два брата. Два старших брата, если уж быть до конца точной. Моя семья… Это сложно объяснить. Сейчас уже почти не осталось таких семей, знаешь ли, в которых образование начинается еще до того, как дети пошли в детский сад.

– Мой папа был академиком, – пожала плечами я.

– Ты шутишь? – воскликнула Оксана, откровенно удивленная.

– Да, понимаю, что никак не тяну на дочку ученого, но поверь, такими вещами не шутят.

– О, поверь, меня вовсе не это удивило. Я и сама… как бы это правильно назвать… профессорская дочка.

– Серьезно? – теперь уже пришел мой черед удивляться.

– В детстве я вместо раскрасок раскрашивала чертежи завода, который тогда строил мой отец. Он – профессор архитектуры.

– Мой – физик.

– Час от часу не легче, – присвистнула Оксана. – Архитектура – это, конечно, не физика.

– Думаю, что тебе тоже мало не показалось.

– Не то слово. У нас дома, к примеру, проводились домашние семинары по искусству. Для нас. Для детей!

– Знаешь, какие мне в детстве читали сказки? – ответила я. – Такие, в которых было «дано» и «надо».

– А мне – типологию строений Древнего мира, – довольно улыбнулась Оксана.

– А моя любимая была – про лжецов и рыцарей. Это персонажи, но не подумай, что из сказки, это из…

– Из логических задач по математике, – перебила меня Оксана с невозмутимым лицом.

– Да! – удивленно пробормотала я. – Причем довольно долго я была уверена, что в сказках всегда так – нужно найти ответ на загадку. На острове Лжецов и Рыцарей путешественник спрашивает встретившегося ему жителя острова, кто он – лжец или рыцарь. Что ему ответить?

– Н-да, проблема, – хмыкнула Оксана. – Скажешь, что ты лжец, будучи лжецом, получается, ты сказал правду, а это невозможно, ибо…

– …ибо лжецы лгут всегда. Скажешь, что ты лжец, будучи рыцарем, – и ты стал лжецом.

– Рыцарь может назваться только рыцарем, лжец – тоже может назваться только рыцарем, чтобы сохранить свою лживую сущность, – улыбнулась Оксана. – Получается, путник не сможет встретить никого, кто бы назвался лжецом. При этом лжецов там полно.

– Все – как у нас в «Муравейнике», – расхохоталась я. – Значит, у тебя есть братья.

– Есть. И оба стали архитекторами. Старший, кстати, живет в Италии. Его назвали Павлом в честь отца, а теперь именуют Пабло. Черт, Пабло. Знаешь, когда он с нами разговаривает, то иногда вставляет такие фразы, как «извини, не уверен, как это сказать по-русски». Как будто можно забыть русский, если ты прожил всего пять лет в Италии.

– Подозреваю даже, что не в Южной, а в Северной или Северо-Западной, – хитро улыбнулась я. Оксана кивнула, но улыбка ее стала рассеянной, ее мысли улетели куда-то. Я пожалела, что снова затронула эту тему. Любопытство, как известно, погубило и кошку. Может быть, даже кошку Шрёдингера.

– В общем, у нас обеих было тяжелое детство, – перевела тему она. – Академики, профессура – они не могут просто дать ребенку поиграть. Каждая ерунда должна быть развивающей, да? – И она рассмеялась.

– Что ты, я ведь только в школе узнала, что логические парадоксы математики – это не то, чем обычно усыпляют детей.

– Ты выросла здесь? – спросила меня Оксана. Я растерянно оглядела коттедж, и та расхохоталась. – Я имею в виду – в Москве?

– А-а-а! Да, в Москве. Я сегодня совершенно невменяемая. Непереносимость мозгом свежего воздуха, не иначе. А ты откуда? Не из Москвы?

– Есть на земле только Москва и ничего, кроме Москвы, а кто не из Москвы, тех как бы и нету вовсе. Так примерно? – Оксана улыбалась. – А я вот из Питера. Родилась там и выросла, и училась тоже там. Только не в архитектурном, а в университете, изучала управление и интегрируемые технологии. И спортом занималась. У меня дядька тоже был спортсменом.

– А я в бадминтон играю, – зачем-то ляпнула я.

– Ну, тоже хорошо, – пробормотала Оксана, явно не представляя, что под словом «бадминтон» я вовсе не имею в виду дачную игру с воланом.

– Значит, ты нарушила семейную традицию, пошла в менеджмент вместо архитектуры? Почему?

– Мне всегда казалось, что двух детей из трех вполне достаточно, чтобы продолжить семейную традицию. К тому же, чтобы стать архитектором, сначала необходимо научиться рисовать, я же рисовать всегда ненавидела. Этот запах краски, которым у нас пропахла вся квартира, – у меня на него развилась аллергия. Мама тоже писала, причем маслом. Нет, я положительно не была готова к такой судьбе. Мне даже сейчас нравятся самые лаконичные типы дизайна. Если бы дизайн делала я, это был бы просто стол и стул, и белые стены.