Татьяна Веденская - Вторая половина Королевы

– Свихнулась, да? Свихнулась, да? Убиться решила? Лучше уж тогда с моста сигай, чем под колеса! – Голос был возмущенный, полный негодования и гнева. Но именно этот золотой человек подал мне идею, впоследствии спасшую мне жизнь. Потому что именно так я и поступила – я сиганула с моста в Москву-реку. Кто-то шутил, что Москва-река такая ядовитая, что моментально растворяет любого, кто в нее попадет. Позволю себе не согласиться, некоторые люди куда ядовитее.

Меня спасли два чуда. Первое – тот факт, что мост, на который я выскочила из машины Рустама Тимуровича Вельдина, оказался не самым высоким в Москве. При этом громыхнулась я все равно неудачно, отбив второй бок и второе плечо. Оказавшись в воде, я бы неминуемо утонула, потому что от боли мое тело почти совершенно сошло с ума и я ничего не соображала. Каким-то чудом мне все же удалось не уйти камнем на дно, и тут случилось чудо номер два. Мост, с которого я «сиганула», располагался в той части города, где разрешено частное судоходство. Чудом номер два было то, что в водяных окрестностях моего падения стояла на якоре частная яхта. Лето – тот относительно узкий промежуток времени, когда богатые люди Москвы играют в свои дорогие игрушки. Один такой игрок умудрился не только оказаться на борту своей небольшой моторной яхты, но и не спать в эти предрассветные часы. Возможно, что он все же спал, но мои вопли и последующее падение разбудили его. Заметив «самоубийцу», он не растерялся, выудил меня из мрачных темных вод реки, в которой я бы наверняка пропала, если бы не этот мой спаситель. Я ничего из этого не помнила, потеряв сознание еще до того, как достигла поверхности воды. Как мой спаситель потом рассказывал журналистам, я всплыла спиной вверх, и он думал, что я разбилась об воду, но, вытащив меня на палубу яхты, он смог вернуть меня к жизни.

Что ж, он совершенно прав. Он спас меня, сделав искусственное дыхание, но также – увезя меня с места прыжка в госпиталь. Там-то я и пришла в себя.

Забавно вышло, что родители Игоря моего Вячеславовича Апреля познакомились со мной несколько раньше того, как я познакомилась с ними. Они примчались в больницу вместе с Игорем и Оксаной и моими мамой, сестрой, ее мужем и племянником Вовкой – вся толпа приперлась, а я, вот незадача, и не думала приходить в себя. Вот так и состоялось наше знакомство – в бессознательном моем положении. Возможно, такое знакомство с родителями бойфренда – самый лучший вариант. Трудно не понравиться родителям, когда ты лежишь в реанимации и из твоего горла торчат трубки, и вообще, ты вся такая модная, с кровоподтеками и синяками. Трудно даже понять, симпатичная ты или страшная, когда ты вся в повязках. Но ты при этом, по определению, героиня. Бесчувственная, но от этого не менее героическая. Сплошная романтика.

Я не приходила в чувство несколько часов. Когда все же очнулась, родители Апреля уже ушли в какое-то кафе неподалеку, чтобы позавтракать в уютной атмосфере вместе с моей мамой, моей сестрой, ее мужем и моим племянником. Рядом со мной остались только Игорь и Оксана. Трудно передать весь ужас того, когда приходишь в себя и понимаешь, что не можешь ни шевелиться, ни говорить, потому что твои отекшие легкие вентилируют с помощью искусственных аппаратов. Все, что я смогла сделать, – это посмотреть на стену, на часы и понять, что время мое почти вышло. Тогда я принялась таращиться на Игоря и Оксану и стонать. Они, конечно, сначала решили, что мне просто больно. Игорь бросился меня успокаивать. Он гладил меня по голове, говорил, что любит меня, и обещал убить, как только я выздоровлю. Еще он немного плакал. Я же продолжала таращиться и стонать. Я делала это так старательно, что наконец прибежавший ко мне врач понял – мне не столько больно, сколько есть что сказать этому миру. Тогда мне вынули трубку изо рта.

Я прохрипела, что нужно срочно отключить от всех сетей все вышки и платформы нашей компании по всей стране. Нужно сделать это, пока все не накрылось к едрене фене. А еще – нужно позвонить Джованни и во всем ему признаться, ибо жизнь коротка и в ней нет места для такой полнейшей ерунды, как сомнения и ложь.

Оксана смотрела на меня не мигая, а затем принялась в ярости звонить Кириллу Бергу. Я было начала таращиться и стонать снова, но Оксана остановила меня, положив руку на мою ладонь.

– Кирилл тут ни при чем. Он вчера вообще был в Смоленске, я посмотрела программу полетов нашего еврокоптера, – сказала Оксана. – Кирилл ничего не знал. Ш-ш-ш, поверь мне, если кто-то решил подорвать наши вышки, Кирилл – единственный, кто успеет это остановить. Сколько у нас времени?

– Время у нас еще есть, – прохрипела я. В конце концов, моя Черная Королева оказалась права. Никогда не стоит судить человека по его внешнему виду. Кирилл Берг выглядел как маньяк, с этими его бездонными голубыми глазами в пол-лица, но при этом он оказался совершенно ни в чем не повинным гражданином, вся беда которого была в том, что он, как говорится, полюбил. Рустам Тимурович Вельдин, с другой стороны, выглядел не просто нормальным – он представлялся надежным, вселяющим спокойствие и уверенность в себе. Он был мужчиной, он был силой, он был бессовестной, жестокой сволочью, готовой на все ради денег. После того как Оксана связалась с Бергом, ОМОН опечатал наше здание, связь с вышками была физически прервана, управление ими было переведено в ручной режим.

– Так что насчет Джованни? – спросила я своим слабеньким голоском, пользуясь положением почти умирающего героя.

– Я не могу, – покачала головой Оксана. – Я не верю в счастливый конец.

– Я тоже не верю в счастливый конец, – пожала плечами я. – Но ведь может быть счастливая запятая. Я сегодня имею право на этот маленький бонус. Позвони.

– А что ты будешь делать, когда Джованни пошлет меня подальше и разобьет мне сердце? – спросила Оксана. Я слабо улыбнулась.

– Игорь мой Апрель его тебе снова будет чинить. В конце концов, теперь я знаю, где находится «Мельница». Ничего страшного, справимся.

– Ты невозможная подчиненная, я говорила тебе? – процедила Оксана и снова достала свой телефон. Некоторое время она слушала гудки, потому я заметила, она чуть не бросила трубку, но затем вдруг на громкой связи раздался приятный баритон. Мужчина говорил на итальянском. Он был зол, его голос был – арктический лед.

– Он спрашивает, что еще мне нужно, – бросила мне Оксана, словно подтверждая, насколько это все была плохая идея. Затем она сообщила мне, что Джованни сказал, что он ее ненавидит. Затем она сказала, что пожелала ему счастья в браке. А потом… Оксана начала говорить так быстро, что итальянские слова сглатывали одно другое, а Джованни кричал ей что-то в ответ на еще большей скорости. Оксана забыла, где она, с кем и почему тут оказалась. Они с Джованни орали друг на друга, кажется, битый час. Черная Королева стояла красная, злая, раздраженная и готовая кого-нибудь порвать. Наконец на слове «Bastardo [5] Ублюдок (ит.). » она отключилась, а затем швырнула трубку на пол. Я поняла, все плохо. Все очень, очень, очень плохо. Потом Оксана повернулась ко мне и зло сказала: