Михаил Чулаки - Долгие поиски

— Все! Слушать больше не хочу! Пусть муж чинит. Раз сделаешь, потом лезут без всякой совести. Нахальство!

Вадим выдернул бритву из розетки, захлопнул перед носом соседки дверь. И как раз в этот момент из кухни выплыл отец. Он только что позавтракал и вытирал свои неестественно красные губы — объект вечных комплиментов знакомых дам — салфеткой. Отец Вадима был скромным служащим в музее, ничего в жизни не достиг, но держался необычайно величественно, так что незнакомые люди принимали его, как минимум, за профессора.

— Я слышал голос Лидии Иванны. Ей что-то нужно?

— Клянчит, как всегда. Кран я ей сейчас обязан чинить.

— Но неудобно отказывать. Отношения должны быть добрососедскими. Если ей в самом деле нужно.

— Неудобно не уметь! Неудобно все время что-то клянчить! Надо всегда рассчитывать на себя!

Выкрикивая эти короткие афористические фразы, Вадим причесывался, ожесточенно дергая спутавшиеся волосы.

И тут из-за спины отца выглянула мама, маман, как обычно говорил Вадим. Она была вся в волнении.

— Ты завтра сразу вернешься?

— Не знаю. Когда вернусь, тогда и вернусь.

— Я всегда так волнуюсь. Ну не занятие это для интеллигентного человека. Дался тебе этот гараж!

— Как будто не понимаете. И хватит каждый раз одно и то же!

Вадим выбежал на лестницу. Вслед донеслось:

— Береги себя!

Вадим был близок к бешенству. Когда они поймут, что он давно не ребенок?! Скоро двадцать пять, половина диссертации написана! Вот уж яблоня, от которой хочется упасть подальше!

По случаю субботы на улице было пусто. У подъезда стоял учебный «Москвич», на котором Сашка из нижней квартиры возит своих курсантов. Значит, и Сашка отсыпается. Можно было бы доехать на автобусе, но обидно ехать на автобусе, когда столько знакомых частников с машинами.

Собственно, пространство, куда вышел из подъезда Вадим, не было еще улицей, хотя мало от улицы отличалось. Это был просторный внутренний двор нового микрорайона с многочисленными асфальтированными проездами, островами зелени. Обогнув дом-корабль и оказавшись на настоящей улице, Вадим огляделся. Так и есть, катит частник на «Москвиче», восьмом или двенадцатом, — по кузову определить невозможно. И лицо частника, кажется, знакомое. Вадим свистнул.

«Москвич» затормозил около Вадима. Хозяин приветливо и даже более чем приветливо — несколько заискивающе улыбался.

— На смену? Привет сторожевой службе! Садись, подброшу до поворота. Подвез бы до ворот, да опаздываю на работу.

Вадим знал владельца «Москвича» только в лицо — много их ездит, всех не запомнишь. Розовенький такой дядечка, оттенка докторской колбасы.

— Какая ж в субботу работа?

— Ты же вот работаешь, — уклонился розовый дядечка от прямого ответа. И сразу перевел разговор: — Что слышно: асфальтировать у нас собираются?

Для Вадима это была больная тема.

— Нет. Председатель экономит. Так и будут все пылить до самого снега.

Проезды в гараже были засыпаны гарью, и в сухие дни Вадим приходил с дежурства черный, как кочегар.

«Москвич» подъехал к повороту на проспект Народовольцев. До гаража еще оставалось с километр по проспекту.

— Ну вот, — со вздохом сказал дядечка.

Но Вадим принципиально не понимал намеков и ненавидел деликатность, культ которой процветал в его семействе.

— Чего мелочишься? — он почти всем в гараже говорил «ты», знакомым и незнакомым. — Чего тебе пять минут — проблема?

Он любил давить, и не только ради надобности, но и из спортивного интереса: всегда приятно видеть, как чужая воля прогибается и уступает под твоим давлением. Почти всегда уступает.

И действительно, хозяин «Москвича» покорно вздохнул и свернул направо — к гаражу.

— Резину мне уже два месяца обещают достать, — зачем-то сказал он при этом, точно его покорность объяснялась тем, что ему обещают достать резину. — Из ваших, такой жилистый, бригадир. Он как, может, а?

— Не знаю. Это ваши с ним дела, вы и разбирайтесь между собой.

И только когда розовый дядечка собрался свернуть еще раз: гараж отстоял от проспекта метров на триста, — Вадим смилостивился:

— Ладно, тут я дойду, кати скорей на работу. Спасибо.

Дядечка рванул с места, как отпущенный с уроков школьник.

Погода была хорошая, так что пройтись было даже приятно.

Кооперативный гараж располагался на поросшем иван-чаем обширном пустыре, бывшей свалке, да и теперь еще иногда по старой памяти валили сюда какие-нибудь отходы, только заезжали не с проспекта, а с Шуваловой мызы, так что случайные сбросы не портили пейзаж. Гараж как целое состоял из отдельных собственных гаражей, сплошь железных и большей частью серых, так что издали он казался низкой серой стеной с пологими зубцами. Да так, в сущности, и было: гаражи, стоя вплотную друг к другу, образовывали как бы прямоугольную крепость, внутри которой выстроенные рядами гаражи же составляли продольные улицы числом пять, разделенные поперечными проездами. Монотонность картины нарушал одноэтажный дом, сложенный из белого кирпича, ярко-зеленая крыша которого весело сверкала под утренним солнцем. Дом стоял в десятке метров от въезда в гараж, и в нем находились необходимые административные помещения: комнатки председателя и казначея, комната побольше — для сторожей. Вплотную же к воротам — воротам, впрочем, пока что несуществующим: проему, который в недалеком будущем замкнут электрическим шлагбаумом — торчала застекленная со всех сторон сторожевая будка, откуда сторожам и надлежало окидывать бдительным оком проезжающие машины.

Дорога от проспекта, по которой шел Вадим, уже принадлежала гаражу и была покрыта фирменной гарью, которая не только охотно пылила, но и обладала свойством стирать подошвы словно наждак. Существовали казенные сапоги, однако летом в них было жарко, поэтому Вадим надевал в гараж старые кеды. Правда, и костюм соответствовал: выгоревшая стройотрядовская форма.

Метров за сто от ворот Вадима встретил Бой, добрейший пес, хотя и с явной долей овчарочьей крови. Бой не состоял официально в штатах гаража, питался подачками, впрочем, весьма обильными, и сам считал себя на службе, причем главной своей обязанностью сделал встречать сторожей и сопровождать их в обходах. В универсам он тоже охотно сопровождал.

Было еще без двадцати девять. Хотя формально смена происходила ровно в девять, считалось приличным появиться раньше: проверить имущество по описи, обойти территорию — но этим мало кто занимался, потому что общая протяженность гаражных улиц составляла никак не меньше двух километров, — и, главное, выслушать новости. Большинство сторожей вербовалось из пенсионеров, поэтому новости они сообщали весьма обстоятельно.