Сослан Плиев - Иногда нам снятся старые собаки

– А есть мощнее? Самые мощные чтоб были! Нам на свадьбе пострелять!

Тут даже гаишники готовы выслушать твой аргумент и рассмотреть твою версию смягчающего обстоятельства:

– Това-а-а-арищ капитан… Да за что лишение?

– Но под «кирпич» же завернул?

– Завернул!

– И не пристегнутый?

– Да!

– И затонированный?

– Зато я не бухаю!

– Уффф… Лейтенант, оформи ему тонировку! Машину, кстати, не продаешь?

– Ну, вообще нет, но так – да.

– Ударенная?

– Нет.

– Что-то делать надо?

– Нет.

– А зачем тогда продаешь?

Это Владикавказ, где на улицах разные люди. Вот стоит, покачиваясь, старик, опираясь на крепкую палку, словно под ногами у него палуба капера, а не потрескавшийся асфальт. Такой же, как его лицо, на котором дагерротипом отпечатаны истории прежних взлетов и затянувшегося падения. Такому лицу нужны треуголка, деревянная нога и абордажная сабля. Но у него только вязаная шапочка «Чикаго буллз», когда-то синий плащ и богатый словарный запас:

– Достопочтенный джентльмен! Позвольте к вам обратиться! Неловко беспокоить вас… Но сама судьба свела нас в этот вечер… Есть очень… Очень большая просьба о маленьком одолжении!

Даже за одну эту сложную лингвистическую конструкцию стоит заплатить…

Великодушно приняв восемнадцать рублей, старый пират зажимает монеты в кулаке и, вскинув его в приветствии «Рот Фронт», вдруг повышает голос:

– Мой друг! Удачи тебе! Много денег! Дом в Чикаго! И чтоб стоял у тебя до ста лет!

Проходящие мимо женщины и патруль ДПС заинтересованно смотрят на нас.

– Сегодня я подниму бокал за тебя, мой друг! Если, конечно, все сложится удачно! А сейчас я вынужден покинуть тебя… Меня ждет ночь!

Он уходит, и с ним уходят запах моря и свободы… И откуда-то из темноты слышится его смех:

– Мы богаты! Нам не могли не помочь! Это Владикавказ, детка!

Тррдыдышшшь – бабах-хрррр!

Теперь я знаю, с каким звуком «99-я» врезается в зад «Хаммеру» в двенадцать часов ночи. «Хаммер» стоял себе на светофоре и никого не трогал – большой, черный, интригующий блеском никеля. «Лада» тоже была самой обычной – с занавесками на передних окнах и наклейкой «Май лайф – май рулз», на которой держалось крыло. Из открытых окошек раздавалось неуместно-оптимистичное «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем».

Сильно диссонировал с аудиорядом щуплый юноша – водитель «99-й». Он излучал депрессию, как Фукусима радиацию. Всегда такое настроение образуется, когда ты едешь, едешь, и вдруг – хрясь! Светофор. «Хаммер». Полночь. И твоя «Лада» превратилась в тыкву… И сейчас появится прекрасный принц. Который, возможно, превратит в тыкву и твою голову.

Как тут не впасть в меланхолию?

Водитель с трудом разжал белые пальцы, стиснувшие руль, нажал кнопку «выкл» на магнитоле и снова вцепился в баранку, не отрывая глаз от страшно нависавшей над ним кормы джипа. Отсутствие номерного знака оптимизма тоже не добавляло. В заграничной надписи «HAMMER» хорошо читалось родное “PIZDEC”. Водитель «99-й» закрыл глаза. Но из большой американской машины никто не выходил.

Бесполезно мигал светофор. Немногочисленные свидетели полуночного ДТП, затаившись, держали наготове смартфоны. Проходящая мимо дворняга остановилась и завыла… Хичкок был бы доволен.

Наконец дверь «Хамма» открылась. Из нее вылез огромный лысый мужик в белоснежной рубашке с закатанными рукавами. Из-за пояса у него игриво торчала рукоятка пистолета с витым тренчиком.

Зеваки со смартфонами отошли подальше и включили камеры. Собака прекратила выть.

Хозяин «Хаммера» подошел к покореженной «Ладе» и стал ее рассматривать. В его глазах читался неподдельный интерес. Так смотрят на неведомое. Он даже прочитал наклейку и ткнул пальцем в целый фрагмент крыла. На крыле осталась аккуратная круглая вмятина.

– М-м-м-м… ээээ… ыыыы…

Это подал голос водитель «99-й», как бы намекая, что есть выжившие.

Страшный человек заглянул в салон. Вздохнул. И пошел к своему автомобилю. Наклонившись к бамперу, нескольку секунд молча его рассматривал. Выпрямился. И негромко, но с горькой тоской сказал в пустоту:

– Козлы. Как же вы задрали. Только вчера фаркоп покрасил…

И уехал.

А молодой человек, подождав для приличия, вылез из того, что еще недавно было его машиной. Закурил. Обошел свою ласточку. Погоревал. Потом достал телефон, набрал номер и нежно произнес в трубку:

– Аллё… Фатя, я вряд ли подтянусь… Аварию я сделал. Не-не, я разобрался уже! Какой-то черт… Да откуда я знаю, он уехал. Фактически скрылся. Не-не, все живы! Да. Это главное… Ну, на созвоне… Я тебя тоже…

Ну, слушайте ещё одну историю про Владикавказ и его жителей…

Проживал когда-то у нас в городке Маирбек Бегизов. Экстрасенс, целитель, наследник Ванги, потомок атлантов. Лечение, заговоры, привороты, отвороты, связь с космосом – все как положено! Но речь не о паранормальном.

Прославился Бегизов на весь город, когда построил себе на улице Барбашова особнячок в стиле позднего «осетинского ампира»: башня и сакля из сланца.

А во дворе домика организовал зоопарк.

Ну, ему дарили зверье всякое или он сам его покупал – не знаю, но зоопарк организовался.

Зоопарк, к чести Бегизова, был с абсолютно бесплатным входом, и толпы детей ходили позырить на волков-козлов-орлов. Маирбек был добрым человеком.

И реальным украшением мини-зверинца был крокодил. Год на дворе был девяносто второй. Крокодилы, как и негры, вызывали у осетин еще какой-то экзотический трепет.

Однако, надо заметить, у нас для крокодилов не самый лучший климат. И зеленый стал подмерзать. А они, когда подмерзают, начинают жутко тормозить и могут часами неподвижно зависать.

Хозяин, даром что маг, понял – хана редкому экспонату. Нужен ветеринар. Видимо, собственная целительная мощь Бегизова на крокодилов не действовала. Ну там, чакра у крокодила не в том месте… Или просто очковал знахарь.

И вот крокодила переносят из бассейна во дворе в сарайчик-подсобку и кладут на верстак.

А маг вызывает ветеринара.

Тот приезжает. И заводят «звериного» доктора в сарайчик и подводят к верстаку.

…Крокодилы – они хищники. Со всеми реакциями хищников. Он хоть и завис в одном положении на три дня, а вокруг все контролирует! И когда в его поле зрения появился наследник атлантов – он никак не отреагировал: ну а чё? Не первый раз увидел. А вот ветеринар – объект новый. И, возможно, вкусный. Короче, когда ветеринар подошел к лежбищу славного потомка архозавров, тот сделал то, что делают крокодилы всегда: он разинул пасть и очень, очень-очень резко повернул башку к ветеринару. Ну, вот я бы реально обосрался, если б я подошел к зеленому верстаку и вдруг часть верстака ожила и показала мне такую пасть!