Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

В час ночи за Алей заехала Екатерина, поскольку денег на такси, да и вообще ни на что у нее больше не было. Вся в слезах, еле объяснив в чем дело, та растрогала и без того выбившуюся из сил женщину, которая бодрствовала, мало того находилась в травм пункте, где ей сделали снимок — конечно, оказался перелом, на который и наложили гипс. Выслушав совсем растерявшуюся подругу, Катя не смогла отказать в помощи и забрала, обещая выслушать по дороге.

— Ну, давай, заскакивай, я тебе уж не смогу дверцу открыть — совсем окалечилась…

— Что мне теперь делать, Катеночек?!

— А что ж ты не посмотрела-то… Хотя ты ж говорила, что 1.9…, мне с таким уровнем делают, эх, предупреждала я тебя… И че врач то сказал?

— Что вот эти вот…, нужные гормоны дадут бесплатно в поликлинике…, а я ведь из три недели подряд пила их, только позавчера закончила, и что ж их снова пить что ли?

— И пить, и есть, и в ж… запихивать, тут не до шуток, только, наверное лучше другим, чем-то это поднимать…, так, давай ко мне, у меня там пару упаковок осталось — от одного вида коробочек этих гемоглобин точно подскочит, вот увидишь… А в поликлинике…, что ж тебя врач то не предупредил, ведь знает, как в ОД [34] (онкодиспансер) относятся к этому…

— Да она была другим занята… такая заботливая тетенька, хотела помочь, многое предлагала…

— Чем же, если не секрет? Так-то уже помогла…

— Да уговаривала купить у нее БАДы [35] (Биологически активные добавки) за 4000 рублей, целую лекцию прочитала, такая внимательная оказалась…

— А зачем тебе БАДы? Ты что… — тебе их точно не нужно, она что новый метод лечения узнала при помощи пищевых добавок! И ты что?

— А у меня денежек же нет совсем…

— Ну и хорошо, что не было — все зря, ну что за люди! Заботливая говоришь?! Хотела тебя на бабки развести, а предупредить забыла!.. — Забрав нужные обещанные таблетки, вынесенные Дашенькой — дочерью Кати, она повезла молодую маму к пожилой чете, забирать ребенка, потом отвезла ее домой:

— Ну больше помочь тебе не чем…, ты уж извини, я и так уж без сил и ногу ломит — у меня ж после девяти лет вливания этой химии, кости превратились в прессованный песок, как скорлупки от яиц лопаются, а заживать не желают…

— Ты такая, такая, ты такая милая и хорошая…

— Хе, хе, хе — Карлсончик я лысый, а милой была — это верно, да «Преднизолон» из меня такого проглотика сначала сделал, а потом…, вот и вес от туда… как-нибудь покажу тебе себя в «боевой раскраске»..

— Спасибо тебе! Как ты это все выдерживаешь?

— А вот чтобы тебе показать, что возможно все, и выдерживаю!.. Ладно, поеду к родственникам — просили на свадьбе покатать…

— Ты что?! Тебе ж нельзя! Они тебя катать должны…

— Знаешь, никто никому в этой жизни ничего не должен… А вот по себе скажу: вот пока чувствую себя, кому-то нужной — дышу, а вот перестану, и что тогда?…

— Но ведь дочке то всегда мама нужна…

— Дашуня у меня прелесть, мой ребеночек, моя доченька… умирать буду, а пылинки с нее сдувать не перестану…

— Тань, ты куда запропастилась то? Звоню, звоню, типа Козлова [36] (Настоящая фамилия Екатерины, как и Татьяны — персонажи не выдуманы) вызывает Ермакову…

— Привет, дорогая, наконец-то…, да я все по поводу тебя и вожусь — все будут тебя снимать!.. — Катю не возможно было не любить! Такой, очень светлый человечек, со стальным стержнем внутри, если взглянуть изнутри ее души, ее собственным взглядом, стало бы понятно, каким она видела весь окружающий ее мир, составляющих только хорошее, доброе, положительное, ибо противоположностей этому она не замечала, который она не могла не любить. Но через этот взгляд было крайне сложно проникнуть внутрь ее самой, а между тем, там мучительно и тревожно умирал очень редкий по внутренней красоте и доброте человек.

Татьяна, будучи проницательным другой, сострадательной женщиной, прошедшей все круги ада в этой теме, может быть и не так четко и подробно, но все же видела, внутреннее сложное состояние подруги, и желая, хоть как-то облегчить, впрочем, не одной Кате, а очень многим, из обращающихся в фонд, организованный ею, существование, постоянно выдумывала, изобретая, что-то полезное, отвлекающее, поддерживающее. Так и появилась идея написать в какую-нибудь телевизионную передачу о Катиной судьбе, приписав, что ее дочь очень хочет попасть в гости к Деду Морозу в Великий Устюг…

— Кто же, они?

— Да ведь я говорила, что послала…, а может и забыла, Кать, извини!.. Позвонили с «Женское и мужское» — Гордон ведет, может видела…, такой душка-умняш…, на послезавтра — уже билеты куплены, там тебя ждут, с дочкой поедешь, я тебя сопровожу, не переживай, не брошу! Обещали устроить просто и в лучшем виде. История твоя всех взволновала от неправильно поставленного диагноза в онкодиспансере, до скандала с мужем…, и то, что ты сейчас делаешь: сбор помощи Донецку, спасение бездомных животных и так далее…

— Погоди, Танюшь, я же даже…, Новый год вот-вот, а мне еще столько сделать, дочке подарок, да и вообще…, да и, может быть, не нужно было столько рассказывать…

— Не поверишь, они хотят передачу с тобой и дочкой сделать новогодней, заодно и подарок преподнесут! Тебе понравится…

— Да я то что…, ты же знаешь, я только сегодняшним днем, как и многие из нас, живу… Дочка подарочек ждет…, прямо собакой бредит…

— Какая собака, не поняла?

— Да Хаску хочет — такие лаечки лапотушные, большие, мохнатенькие…

— Ааа, ну там обещают мечту Дашенькину воплотить в Великом Устюге…

Студия слепила и жарила софитами, столько внимания к себе Екатерина Козлова никогда не испытывала. Гримеры, консультанты, продюсеры, режиссеры, звукооператоры, кто только к ней и дочке не подходил, столько приятных слов, даже комплементов, за один вечер, создали немного обманчивое впечатление надвигающегося чуда.

Чудо произошло действительно — поездка в Великий Устюг состоялась вместе с соведущей Гордона и ее детками. Воистину подарок и великолепная отдушина, совершенно бесценная, тем более, для одинокой мамы с ребенком, не имеющей возможность устроить своему чаду такое путешествие.

Конечно, детки известного человека, совершенно не делающие разницы между собой и Дашей, так же радующиеся, на равных играющие, не глядящих ни на мать, ни на ребенка, как на носителей, чего-то опасного, недостойных, не таких, как они, изгоев. Сложно было потом смотреть в записи на себя же — таких счастливых и восторженных по телевизору, но понимание того, что это было, память приятных переживаний, не покидающее чувство благодарности всем и каждому, оставалось мощным послевкусием, поправлявшим любую горечь сегодняшнего приторно безобразного вкуса.