Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— Мой мальчик!

— Папа, но ведь тебя убили…, я за тебя мстил…

— Такой же несмышленый, как всегда, отомстить нельзя — месть понятие больного разума, единственная правильная реакция на душевную боль, причиненную тебе — это прощение, чем оно глубже, тем легче тебе будет там, и тем проще здесь…

— Что «проще» что…, и где это «здесь»? … — Отец продолжал, совсем не замечая заинтересованности сына в неважном:

— Помнишь, когда ты шкодил, бывало, я наказывал тебя?

— Ты родитель и это твоя обязанность — воспитывать, как же мне тебя не хватает!

— Тогда ты боялся наказания, оно тебя обижало, даже унижало, но странно, я помню, как однажды ты признался, будто тебе проще что-либо сделать — что угодно, чем признать свою вину и попросить прощение.

— Да, так…

— Причем до сих пор так…, чем ты становился старше, тем крепче в тебе закреплялось эта привычка…

— Но ведь не было тебя!

— Зато ты не был одинок…

— Нет, пап, я был жутко одиноким человеком: ни жены, ни детей, ни кого, даже в знакомых люди не задерживались долго — мы не могли найти ничего общего…

— Но как только ты признавался в своих шалостях, со слезами прося прощение, то выражал нахлынувшее чувство любви ко мне, пока я сам не начинал плакать.

— Я видел, как ты меня любишь!

— И любил сам! Почему же ты разучился это делать?

— Может быть, может быть, я должен был по долгу службы ненавидеть…

— Глупости и дерзости ты сейчас произнес — нет ни одного богоугодного долга или обязанности, который заставлял бы ненавидеть других, если только находящееся в себе! Как же все извратил человек! Все, что мы делаем, будучи живыми, ведет нас к скорбям, ими и спасетесь.

— Но к чему это все, я просто рад тебя видеть!

— Да ведь ты способен любить только человеческое, даже стоя на краю жизни и смерти! Господь раскрыл пред тобою эту пропасть, дал прочувствовать и слабость конечного, и силу Вечности, почему же, только ощутив физический страх и почувствовав физическую боль, ты сразу забываешь об их временности?!

— Ты осуждаешь меня?

— Нет — Один Господь вправе это делать… Но у тебя еще есть время, ты еще можешь успеть…

— Что я могу успеть? Что бы ты хотел?

— Почувствуй с Ним, то же, что чувствовал, будучи моим сыном…

— С кем, отец?

— С Богом…».

По резком прекращении видения дневной свет резко ворвался в широко открытые глаза, Хлыст даже не успел понять, где закончился привидевшееся, а где началась явь, и вообще было ли первое, и отсутствовало ли второе:

— Что?

— Что «что»? Михалыч, ты меня сегодня постоянно пугаешь! Говорил, говорил, потом упал, вскочил, прямо сразу, назвал меня «отцом»…

— Я что, что-то говорил?

— Да ты не умокал… Вскочил и сказал, что пошел…

— Куда?

— Ну это уж слишком…

— А ты?

— А что я?

— Нууу, ты сказал «с Богом»…

— Ну да, что на язык первое попало, то и ляпнул… — Андрей Михайлович силился вспомнить, что происходило в действительности, а что привиделось. Галлюцинации после химиотерапии у него бывали через раз, но ведение зацепило впервые своей глубокой сутью, до этого все больше бессвязные и пустые, полные мистики и сюрреализма. Так и не вспомнив, что он говорил, мужчина был уверен в реальности запомнившегося разговора с отцом: «Так на что же в этом случае глюк-то наставлял?! Батя, что-то совсем витийствовал…, или мудрствовал…, и кто сказал или ответил „с Богом“?! Хм… с отцом, что ли, как с Богом, или с Богом, как с отцом?»:

— Вань, а что я еще-то говорил…, что я распинался то?

— Вообще не чего не помнишь?

— Не-а…

— Это другое дело, наверное глюкануло с «химии»… А что ты запомнил то последнее?

— Дааа…, батюшка [12] (здесь речь о благословении на исповедь священником) на что-то благословил…

— Ого! Да это до полудня было…

— А сейчас?

— Да у тебя часы на руке… — Бывший следователь взглянул на циферблат и немного растерялся — обе стрелки показывали 12.00.

— Тааак этааа…, только что, что ли…

— Нет, Андрюш, это ровно двенадцать часов назад.

— А где я?

— Ну хоть помнишь кто ты… У меня дома…

— А почему? Почему не у себя?

— А ты мне не смог сказать, где ты живешь…

— А где батюшка?

— Да хрен его знает! Мы его не стали ждать… ладно, давай так, мне тоже хреново, ты видимо отключился, хорошо хоть сам от такси дошел…, давай-ка спать сейчас, утро вечера мудренее… Завтра разберемся…

— Да у меня времени столько нет…

— Ну, делай что хочешь, только хату не спали…

Хозяин квартиры был уже в пижаме, благодаря чему смотрелся смешно, не хватало еще пистолета, которым он размахивал с утра, примешивая к действию жаргонные словечки, часто вставляемые меж обычных.

«Лысый и в пижами „Полторабатько“…, к тому же свободный, а в тюрьмушке он так же одевался бы?» — мысль одна глупее другой, скользили по, ощущаемому холодным, мозгу, царапая своими шероховатостями, где-то сбоку справа, будто там давили и проворачивали шарик от мороженного: «Надо срочно обследоваться, не дай Бог МТС, [13] (Метастаза) это ж совсем уже… А! все равно сдохну!»…

Из комнаты с раскрытой дверью раздался храп, похожий на звуки, издаваемые языком при выдувании воздуха, когда кончик его касается попеременно то верхней, то нижней губы: «А вот у меня уже так не получится — воздух будет выходить, через отсутствующую щеку…».

Спать не хотелось, а вот от еды он бы не отказался — после назначения «Преднизалона» [14] (малышик, краткое описание препарата и его действия) всегда хотелось не просто кушать, но сжирать все, что не приколочено! За первый месяц он прибавил почти пятнадцать килограмм. Так случалось со всеми, диеты для раковых больных не предусмотрено, есть только предпочтения и назначения, красной икры Хлысту купить было не на что, а вот «запарики», [15] (дешевые сухие макароны, завариваемые кипятком) всегда были в его распоряжении.

Михалыч отправился на кухню, предполагая такую же, как у него ситуацию, но войдя, даже потерялся — его комната в «коммуналке» наверняка поместилась бы в один из двух холодильников, расположившихся вдоль одной стены. Уже опасаясь того, что можно в них обнаружить, он осторожно подкрался к крайнему и аккуратно открыл дверцу. В ответ послышался жалобный писк нескольких первых тактов гимна страны, оборвавшихся непристойным ругательством — так устройство объявляло о своем открытии.

Пожав плечами, пенсионер заглянул внутрь и остолбенел от неожиданности — все полки были забиты банками с красной икрой. [16] (Онкологическим больные назначают по возможности есть продукты повышающие уровень гемоглобина в крови, красная икра — одно из самых подходящих средств)

Первая за сегодняшний день, после прохождения процедуры химиотерапии, слюна, жирным комом собралась под быстро увеличившимся в размере языком и тут же выкатилась сбоку в отсутствующую щеку и повисла, быстро удлиняясь. Совсем этого не заметив, бывший полковник юстиции, сглотнул пустоту, и не раздумывая, взял самую маленькую и самую большую банку, понимая, что, скорее всего, начнет сразу с обоих.