Светлана Талан - Раздели мою печаль

Следующий день не принес утешительных результатов, и Милана была в отчаянии. Последние деньги были истрачены на питание детям, сама она не ела уже двое суток. Приближалась ночь. На вокзал идти она не рискнула и побрела с детьми на окраину города, где тянулись длинные узкие улицы и преобладал частный сектор. Милана мечтала найти заброшенный дом и провести там ночь. Она надеялась на чудо, которое могло бы их спасти, хотя и понимала, что чудес не бывает. Но большой город упрямо не хотел принимать усталых путников — он привык к тому, что в нем приживаются только сильные люди.

Милане явно не везло. С наступлением темноты улицы быстро опустели, а она все шла и шла, сама не зная куда и зачем. Дети уже не плакали и ничего не просили — они устало брели за матерью, которая еле держалась на ногах.

Впереди Милана увидела костер и направилась в его сторону. Им пришлось идти через пустырь, где стояли недостроенные многоэтажки.

— Мы будем печь картошку на костре? — оживилась Иринка.

— Не знаю, доченька, — устало ответила Милана.

У костра сидели женщина неопределенного возраста и пожилой мужчина. По их внешнему виду было сразу понятно, что это бомжи. Милана подошла, поздоровалась.

— Можно нам посидеть у костра? — спросила она.

— А ты не спрашивай, садись, — прохрипел старик.

Милана села на сложенные один на другой кирпичи и почувствовала, что силы ее покидают. Она услышала запах варева из кастрюли на костре, в животе заурчало, в голове закружилось, и она покачнулась.

— Да ты, девонька, никак голодная? — спросил старик.

— Сейчас мы вас накормим, — пообещала женщина. Она поднялась, палкой приподняла крышку кастрюли, вытянула шею и потянула носом. — Вкусно пахнет! Сегодня у нас банкет — вареные сосиски! Михалыч, хлеб есть?

— А как же! Что, Марта, ты думаешь, что Михалыч весь день пробухал и не раздобыл хлеба?

Мужчина подтащил к себе грязную полипропиленовую сумку, высыпал из нее на землю пластиковые и стеклянные бутылки, нашел пакетик с хлебом.

— Держи! Сегодня в кафе отдали остатки, — сказал он, подавая хлеб женщине.

— Марта, между прочим, тоже не гуляла, — ответила она. — Нашла за магазином просроченные сосиски. Прикинь, Михалыч, как люди обнаглели, с жиру бесятся: два дня просрочки, а они колбасу в мусорку!

Женщина подняла с земли одноразовую тарелку, положила туда три сосиски и немного хлеба, подала Милане.

— Посуда одноразовая может быть многоразовой, — засмеялась она. — Вы ешьте, а потом налью в кружку, так сказать, бульон — навар сосисочный.

Дети поели, и их стало клонить в сон. Милана, перекусив, почувствовала, что ее тоже одолевает усталость. Она ужасно хотела спать и спросила, смогут ли они здесь переночевать.

— Мы там спим, — кивнула рукой в сторону здания Марта. — Дождемся Борьку и Белку, и я вас проведу.

— Кто такой Борька? — зевнув, спросил Богданчик.

— Борька у нас босс, — объяснила Марта. — Он тут за главного. Мы ему оставили ужин, а Белка — это сучка, она привела щенка и, наверное, кормит его.

— А где ее щеночек? — спросила Иринка.

— Скоро увидишь, — пообещала женщина.

Борьку долго ждать не пришлось. Подошел коренастый мужчина, бесцеремонно осмотрел Милану с ног до головы, сел у костра. Марта поспешно подала ему еду.

— Я смотрю, у вас тут рты появились, — сказал он, уминая сосиски. — Надолго к нам?

— Не приставай с расспросами, — ответила ему Марта. — Сами еще ничего не знаем. Пришли, еле на ногах держатся.

— Понятно… — протянул мужчина.

— А вот и наша Белочка! — радостно воскликнула женщина, увидев собаку.

Подошла дворняжка, вся белая, только кончики ушек черные. Она, поводив носом, завиляла хвостом и облизнулась.

— Голодная небось? — Марта погладила ее по спине, почесала за ухом. — Сейчас и тебя накормлю.

Собака мгновенно проглотила сосиску и снова уставилась на Марту. Женщина подала ей кусочек хлеба, налила в мелкую пластиковую тарелку немного отвара из кастрюли.

— Пей! Тебе детеныша кормить надо, — сказала она ласково.

— Мама, можно погладить собачку? — спросила Иринка.

— Можно, — ответила ей Марта. — Белка у нас детей любит.

— И я хочу! — пошел за сестрой Богданчик.

Белка, обрадованная ласками, принялась облизывать детей. Они гладили ее и смеялись, впервые за два дня. Потом Марта пошла с ними к зданию, за ними поплелась Белка.

Марта привела их в помещение, в котором не было ни окон, ни дверей. Она приказала им постоять пока в темноте, нашла свечку и зажгла ее. В углу лежала груда тряпья, на котором сидел маленький толстолапый белый щенок. Услышав мать, он заскулил.

— Щеночек! — подбежала к нему Иринка. — Мама, смотри, какой он хорошенький!

— Мы заберем его к себе домой? — спросил Богданчик.

— Заберем, — устало ответила Милана.

— Здесь мы будем спать, — объяснила Марта. — Сегодня весь день парило и, похоже, напарило. Ночью будет дождь, так что на тепло надеяться нечего, — добавила она, сняв щенка с «постели».

Женщина встряхнула старое, потертое одеяло, расстелила на земле курточки, в головах положила фуфайку.

— Здесь вообще-то я сплю, но сейчас вы будете, — сказала она Милане.

— Марта, а вы?

— За меня не волнуйтесь, Марта не пропадет. Вернее, она уже давно пропала, а теперь просто доживает отведенные судьбой дни, — улыбнулась женщина.

Милана отметила про себя, что Марта гораздо моложе, чем ей показалась вначале, и что у нее приятная, красивая улыбка. Марта уложила детей, оставив свободное место посередине.

— Ты ляжешь с одной стороны, — сказала она Милане, — тут я положу Белку со щенком, а я примощусь с другой.

— А зачем Белку? — удивленно спросила Милана.

— Небо затянуто. Видишь, ни одной звездочки, и ветер дует холодный. Будет дождь, я это чувствую, похолодает. Это тебе не ночь в теплой постели в доме, — хихикнула женщина. — Замерзнут дети, простудятся, а у собаки температура тела высокая, она теплая и «шерстяная». Только Белка со щенком спасет детей от переохлаждения.

— Мы будем спать с нашим щеночком? — обрадовалась Иринка.

— И с Белочкой! — поддержал ее брат.

Белка радостно забралась к щенку и улеглась между детьми. Марта с Миланой укрыли их. Им самим практически не осталось одеяла, и женщины теснее прижались к малышам.

— Не отодвигайся от них, а то замерзнут, — сказала, зевнув, Марта.

Милана мгновенно провалилась в крепкий сон. Она проснулась от грохота и не сразу поняла, где находится. Гремел гром, молнии рассекали темное небо, которое было видно через зияющие чернотой оконные проемы. Милана взглянула на детей. Они спали, прижавшись к щенку и собаке. Она поправила одеяло и закрыла глаза. Марта спала, а у нее сон как рукой сняло. Она понимала, что ее поспешное, необдуманное решение ни к чему хорошему не приведет. С другой стороны, она как мать должна была встать на защиту своих детей, и она это сделала.