Светлана Талан - Раздели мою печаль

«Как жить дальше? — думала она. — Вернуться домой, чтобы все повторилось? А может, после побега Володя одумается, сделает выводы и все наладится?»

Милана уже не надеялась, что когда-нибудь снова будет испытывать к мужу то нежное чувство, которое и прежде нельзя было назвать любовью, скорее благодарностью, — ее больше всего беспокоило будущее детей. Она не хотела, чтобы они повторили ее судьбу, попыталась уберечь их от насилия и травм, а что в итоге?

«Я неудачница, — думала она. — Таким, как я, лучше не рождаться и не жить».

Под грохот небес Милана пыталась найти выход из сложившейся ситуации, прокручивала в голове тысячи вариантов, вплоть до самоубийства, но все это не сделало бы ее детей счастливее.

«Не надо ни о чем думать, просто отдыхать и набираться сил, — сделала она вывод и теснее прижалась к дочери. — Утро вечера мудрее».

Марта показалась ей довольно-таки умной женщиной.

«Интересно, как она оказалась на улице?» — подумала Милана, снова проваливаясь в сон.

Разъяренное небо посылало громы и молнии на землю целую ночь. К утру оно немного поутихло, успокоилось, и Марта ушла, чтобы раздобыть еды.

— Никуда не ходите, — приказала она Милане, — скоро снова польет как из ведра.

И она не ошиблась. Дождь шел уже несколько часов подряд, он то утихал и сеял, как сквозь сито, то снова обрушивался на землю шумным ливнем. Дети проснулись и просили поесть, но у Миланы не было ни еды, ни денег. Она была в отчаянии и старалась отвлечь их игрой со щенком.

— Мама, а как мы его назовем, когда привезем домой? — поинтересовалась дочь.

— Куда привезем?

— Домой. Ты же вчера обещала.

— Если обещала, то привезем.

— А когда мы поедем домой?

Домой… Милана не знала, где теперь ее дом и есть ли он вообще. Она подумала, что, скорее всего, придется возвращаться, и от этого еще больнее защемило в груди. Примет ли ее семья после побега? Возможно, им придется сделать это ради детей. Но что ее ожидает? Снова побои и унижения? Даже с такой жизнью она могла бы смириться, если бы не обижали ее кровиночек.

«Я неудачница, и дети рядом со мной будут такими же», — с грустью думала она.

Мысли в голове путались. Милана пыталась найти одну, правильную, ту, которая смогла бы указать путь к переменам в ее жизни, но все они сплетались в липкий клубок обид, унижений и безысходности.

Милана приказала детям никуда не ходить, а сама отправилась поискать посудину, чтобы собрать дождевую воду и умыться. Побродив среди развалин, она ничего не нашла: везде только битый кирпич, обрывки бумаги, кучи дерьма. Наконец Милана нашла более-менее чистую пластиковую бутылку, вышла в «дверь» и выставила ее под дождь.

«Так можно ждать сутки», — подумала она, глядя, как в узкое горлышко попадают одинокие капли.

— Так когда мы поедем домой? — снова заныла девочка. — Я хочу домой!

— И я! — поддержал ее Богданчик.

Милана села на «кровать» и взяла щенка на руки. Малыш, благодарный за заботу и внимание, весело махал хвостиком, радостно повизгивал и пытался всех облизать.

— Какой ласковый мальчик! — воскликнула Милана как можно веселее. — Давайте вместе придумаем ему кличку!

Дети предложили назвать щенка Бельчонком, но Милана заметила, что он скоро вырастет и будет как-то неприлично окликать большую собаку детским именем.

— Бумчик! — предложил Богданчик.

— А что такое «бумчик»? — спросила Иринка.

— Он — Бумчик! — Мальчик указал пальчиком на щенка.

— Бумчик! Бумчик! — позвала девочка, и щенок перестал лизать руку Миланы, посмотрел на нее и весело взвизгнул. — Ему понравилось имя! — обрадовалась Иринка.

На счастье Миланы, вернулась Марта.

— Заждались, воробушки? — спросила она, отряхивая промокший пиджак. — А я принесла вам поесть!

Дети облепили женщину, Белка бегала вокруг нее и лаяла, а Бумчик пытался пристроиться к соску матери и, смешно переваливаясь, гонялся за ней. Марта достала остатки котлет и принялась отламывать надкушенные края. Их она отдала Белке, а детям подала по беляшу и раздала котлеты.

— Отдали сегодня в кафешке, — объяснила она. — Не бойся, не на мусорке подобрала, они чистые, а нам с тобой по пирожку, — сказала Милане.

В бутылке она принесла еще теплый чай, и они по очереди пили его.

— Сегодня с утра удалось насобирать бутылок, — рассказывала Марта, усевшись на кирпичи. — У меня девчата в кафешке знакомые, у них купила беляши-пирожки и попросила сделать сладкий чай в чистую бутылочку. Детям же, не себе!

— Марта, а у тебя есть дети? — осторожно спросила Милана.

— Такие, как я, не имеют права заводить детей, — ответила та.

— Какие «такие»? Ты красивая, добрая, но почему же…

— Почему я на улице? Никого не виню, сама виновата. Расскажу тебе вкратце — это не секрет. Отец хотел, чтобы я пошла по его стопам, стала образованной, закончила институт, чтобы не гуляла с пацанами и не пила. Но чем больше он давил на меня, тем больше во мне рос протест. Наверное, стремление к свободе меня и погубило. Впрочем, я ни о чем не жалею.

Марта достала из-за пазухи пачку сигарет без фильтра, довольно улыбнулась, что они не намокли, и закурила.

— Он приказывал — не гуляй, а я шла с парнями в загул на несколько дней… Придавит — не кури, а я накурюсь назло ему, аж дым из ушей, и довольна… Велит — не пей, а меня как нечистая сила подбивает нажраться до поросячьего визга. А потом залетела… Мне было восемнадцать лет, деваться некуда, созналась отцу.

— А мать?

— Она погибла в автокатастрофе, когда я была еще девочкой немного старше твоей, — объяснила Марта и продолжила: — Тогда отец рассвирепел, и мы поругались. Вернее, он на меня орал, а я высказала все, что о нем думала. Он стал швырять мне в лицо вещи, и я не противилась — собрала их и ушла из дома. Навсегда.

— А ребенок? Он родился?

— Я сделала на дому у одной медсестры аборт, но неудачно. Открылось кровотечение, и я, наверное, подохла бы где-нибудь под забором, да один «добренький» дядя спас. Подлечил меня малехо — и сразу на панель. Больше десятка лет отпахала, здоровье угробила, детей иметь не могу, личная жизнь не сложилась, жилья нет. Теперь вот доживаю, так сказать, время, отведенное мне на этой земле. Да я и не жалуюсь — у каждого своя судьба. А вот как ты оказалась на улице без денег да еще с детками?

— А к отцу ты не хочешь вернуться? Все-таки тебе есть куда идти.

— Показаться в таком виде и сказать, что он был прав? — Марта скривила рот в ухмылке. — Нет уж, не дождется!

— Ты единственный ребенок в семье?

— Нет, есть еще два брата. Один где-то в Израиле, он стал большим человеком. Не спрашивай, почему я не обращусь к нему, — я не знаю ни адреса, ни номера телефона. Он старше меня. Еще один брат есть, но он тоже порвал отношения с отцом, я не знаю, где он.