Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

© Вячеслав Борисович Репин, 2017

ISBN 978-5-4485-1570-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Конец был близок. Но неизбежность конца больше не вызывала страха. Может ли жизнь закончиться так быстро и банально? Почему в последние минуты в голову приходят ничтожные мысли? Стоит ли жизнь подобных мучений? Стоят ли эти мучения жизни?..

Рассвет разбудил беглецов в яме. Заночевали у подножия скал, прямо в лесу. Вокруг чернела непроглядная чаща, а тело пронимал до костей мучительный холод…

Капитан Рябцев не помнил, когда уснул, как и когда у него хватило сил завалить себя и напарника толщей мерзлой листвы. Морокин вроде бы очнулся, но не двигался. На обрубок его ноги, замотанный почерневшим тряпьем, смотреть было невыносимо. Обратив к небу спокойное бескровное лицо, Морокин лежал в яме молча и чего-то ждал.

Нужно было принять какое-то решение. Продолжать спускаться вниз с горы в надежде, что ноги сами выведут к дороге? Попробовать нести Морокина на себе? Но капитан прекрасно понимал, что вряд ли у него хватит сил, чтобы тащить на себе взрослого человека. На километр-два его бы хватило, но что делать дальше, не оставлять же раненого в лесу? Или всё же спрятать его и, пока еще есть хоть какие-то шансы помочь бедняге, бежать не раздумывая за помощью? Сколько километров предстояло пройти пешком, он понятия не имел. Что, если помощь подоспеет слишком поздно? Что чувствует человек, умирающий в полном одиночестве?

Холодная ясность, с которой эта простая мысль ворвалась в сознание, вызвала невольное содрогание. И правильное решение вдруг стало очевидным. Рябцев выбрался из овражка, осмотрелся, размял затекшие ноги, протер лицо заиндевевшей листвой, а затем, нагнувшись над ямой, решительно подхватил Морокина под руки. Поднатужившись, он выволок раненого наверх. Напарник не издал ни звука.

Взвалив обмякшее тело на спину, капитан сделал несколько шагов, и в какой-то миг ему даже показалось, что сил у него прибавилось. Однако не успел он преодолеть и сотни метров, как грудь у него начала разрываться от боли. Одеревеневшие ноги не слушались, во рту появился знакомый сладковатый привкус. Тропа становилась неразличимой. За кустами дорожка вдруг и вовсе исчезала. Куда идти, он не знал.

Светало быстро. Откуда-то впереди доносился шум речки и неправдоподобно бодрое кукование кукушки. Стоило на миг забыться и вслушаться в эти звуки, как чаща переставала казаться безжизненной и стылой. Птичий щебет доносился со всех сторон, он переполнял весь лес. Мир жил своей жизнью. И в этом было что-то противоестественное, претящее сознанию.

Перебираться через реку вплавь с раненым на спине? Это казалось немыслимым. Искать брод? Но в таком случае это нужно было делать не мешкая ни секунды. Преследователи могли пойти по следу с собаками, и если попытаться от них оторваться, то только по плавням, которые виднелись вдоль противоположного берега, другой возможности не было. Давая себе минуту на раздумья, Рябцев опустил напарника на землю и тотчас замер: справа, вдалеке из леса высыпали черные фигурки.

Боевики продвигались быстро, организованно. Команду возглавлял бородач, он то и дело подавал другим знаки. Фигурки, передвигавшиеся короткими перебежками, останавливались, скрывались в кустах, появлялись вновь.

Не прошло и нескольких минут, как костяк группы оказался совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах. Стянувшись к бугру, от которого начинался лес, по знаку бородача преследователи остановились. Двое быстрым шагом двинули к чаще, замыкающие разглядывали кусты в бинокль. Дальнейшие действия боевиков не поддавались пониманию. Вместо того чтобы направиться в сторону леса и прямиком выйти к своей цели, они стали обходить бугор цепью…

Днем раньше, когда удалось спуститься на дно оврага, оставив далеко позади лагерь и выдвижные дозоры боевиков, перемещаться решили врозь — начиналась заминированная зона. Вероятность преодолеть ее невредимыми казалась равной нулю, поэтому разумнее было разделиться, чтобы не подорваться вместе на одной «растяжке».

В одиночку капитан покрыл по морозному лесу около километра, постоянно ощущая какую-то неправильность происходящего. Растяжек на тропе вроде бы не попадалось. Но Рябцева всё сильнее обуревали сомнения. Неужели он перепутал направление движения? Овраг и река оставались в стороне, а тропа меж тем не переставала забирать всё левее. Без компаса и карты бродить по горам можно было бесконечно.

По расчетам капитана, Морокин, выбравший более опасный путь по речной пойме, потому как сам принимал участие в минировании берега, должен был первым выйти к назначенному месту. Не это ли место просматривалось впереди на изгибе ручья? Именно здесь вроде бы и условились ждать друг друга. Не дольше десяти минут — на большее времени не оставалось…

Тропа вывела на поляну. Рябцев с разбегу завалился в сухостой и попытался отдышаться. Туман висел вдоль линии берега плотно и неподвижно, как выстиранная простыня, но сам берег просматривался на добрые полкилометра. Именно здесь Морокин и должен был появиться. Но его всё не было…

Рябцев едва не вскрикнул от облегчения, когда фигурка сапера вынырнула справа от холмика и замельтешила вдоль пролесков, отчетливо различимая на фоне белеющего между деревьями лежалого снега. Пролетев сквозь лозняк, Морокин оказался в середине пустоши. От кустов впереди его отделяло около сотни метров, маячить на виду было никак нельзя. Но Морокин вдруг стал медлить. Присев на корточки, он что-то высматривал у себя под ногами. Время шло, а сапер всё копошился на одном месте. Затем он всё же двинулся дальше, тщательно вымеряя каждый свой шаг.