Энн Тайлер - Уксусная девушка

Петр с готовностью пересел, однако Кейт возмутилась:

— Отец, что на тебя нашло? Телефон целый год провалялся — и вдруг такой ажиотаж.

— Пора начать жить в современном мире! — воскликнул он и поднес к глазам телефон, будто старый фотоаппарат "Кодак". Кейт отодвинула стул и поднялась, чтобы не попасть в кадр. Снова раздался щелчок, отец опустил мобильник и принялся просматривать снимки.

— Я помогу с посудой, — заявил Петр и встал.

— Не утруждайтесь, посудой займется Белочка.

— Почему бы сегодня вам с Пиотром ее не заменить? — предложил доктор Баттиста. — У Белочки наверняка не сделано домашнее задание.

— Вовсе нет, — возразила Белочка.

Белочке вообще почти никогда и ничего не задавали на дом.

— Ладно, тогда поговорим о твоем репетиторе по математике, — сказал доктор Баттиста.

— Что с ним не так?

— По испанскому, отец, — напомнила Кейт.

— Нам нужно поговорить о твоем репетиторе по испанскому. Пошли, — сказал он, подымаясь.

— Понятия не имею, зачем о нем говорить, — проворчала Белочка, идя за отцом.

Петр собирал тарелки в стопку.

— Послушайте, мне помощь вовсе не нужна, — сказала Кейт. — Спасибо, конечно.

— Вы говорите так из-за того, что я иностранец, но я-то знаю, что посуду в Америке моют мужчины.

— Только не в этом доме. У нас тут ее никто не моет. Мы просто складываем посуду в специальную машинку и включаем, как она заполнится. В следующий раз, садясь за еду, берем сколько нужно, потом снова включаем.

Петр задумался.

— Значит, некоторые тарелки моются по два раза, даже если с них никто не ел.

— Да хоть по десять! Суть вы уловили верно.

— А иногда вы едите с грязных тарелок.

— Если только кто оближет до блеска, — рассмеялась она. — Это система такая. Папа придумал.

— Вот как, — отозвался Петр. — Система, значит.

Он повернул кран и принялся споласкивать тарелки. Такого папина система не предполагала; в соответствии с его инструкциями грязные тарелки следовало снова загрузить в машинку. Вдобавок, и без второго пробега они становились практически стерильными. Судя по его лицу, Петр вовсе не был в восторге, и Кейт возражать перестала. Даже несмотря на то что он включил горячую воду, хотя отец сошел бы с ума — столько вреда для окружающей среды.

— У вас нет домработницы? — спросил Петр.

— Увы, — ответила Кейт, убирая мясное пюре обратно в холодильник. — Вот и приходится пользоваться папиной системой.

— Ваша мать испустила дух.

— Умерла, — поправила Кейт. — Да.

— Скорблю о вашей утрате, — отчетливо проговорил Петр, будто повторяя заученные наизусть слова.

— Не стоит, — махнула рукой Кейт. — Я ее особо не знала.

— Почему?

— После моего рождения с ней случилась депрессия. — Кейт вернулась в столовую, вытерла со стола и снова пришла на кухню. — Посмотрела на меня и впала в отчаяние.

Кейт рассмеялась. Петр промолчал. Ой, он же вырос в детском доме!

— Похоже, вы не знали своей матери, — сказала она.

— Совсем не знал. — Он сложил тарелки в посудомоечную машинку, хотя они выглядели вполне чистыми. — Меня кинули.

— Вы имеете в виду, подкинули?

— Да, прямо на крыльцо приюта. В ящике из-под консервированных персиков. Записка гласила: "Два дня от роду".

Когда Петр дискутировал с отцом Кейт на научные темы, его английский был вполне сносным, однако в быту он говорил довольно коряво и отрывисто. С артиклями у него совсем беда! Ей не понять его трудностей, потому что в родном языке Петра артиклей нет и в помине.

Кейт бросила полотенце в корзину для грязного белья. (Отец признавал лишь полотенца из стопроцентного хлопка, которые следовало стирать с отбеливателем после каждого использования. На поролоновые губки он смотрел почти со священным ужасом.)

— Ну, вот мы и закончили, — сказала Кейт. — Благодарю за помощь. Думаю, отец ждет вас в гостиной.

Петр смотрел на нее выжидающе, но Кейт прислонилась к раковине и скрестила руки на груди. Наконец он отвернулся и вышел, а Кейт отправилась в столовую заканчивать налоговую декларацию.

— По-моему, все прошло отлично! — сказал отец.

Он проводил гостя и вернулся в гостиную. Кейт сложила числа в колонке, подняла взгляд и спросила:

— С Белочкой поговорил?

— С Белочкой…

— Вы говорили про Эдварда Минца?

— Да.

— И что она сказала?

— О чем?

Кейт вздохнула.

— Пожалуйста, сосредоточься. Ты спросил, почему она не обратилась в агентство? Узнал, сколько денег берет Эдвард?

— Не берет он никаких денег.

— Очень плохо!

— Почему?

— Договоренность должна строиться на профессиональной основе. Иначе как мы уволим репетитора в случае его профнепригодности?

— Не хочешь ли ты выйти замуж за Пиотра? — спросил отец.

— Что?!

Кейт откинулась на спинку стула и изумленно раскрыла рот, держа калькулятор в одной руке, а шариковую ручку — в другой. Смысл вопроса дошел до нее, будто удар в солнечное сплетение.

Отец терпеливо дожидался ответа, сунув кулаки в карманы комбинезона.

— Надеюсь, ты пошутил!

— Кейт, подумай как следует, — сказал он. — Не стоит принимать скоропалительных решений.

— Ты предлагаешь мне выйти замуж за человека, которого я совершенно не знаю, лишь бы твой лаборант остался при тебе?!

— Он не обычный лаборант, это же сам Пиотр Чербаков! К тому же вы немного знакомы. Я лично могу за него поручиться!

— Так вот чем ты занимался последние несколько дней! — сообразила Кейт. До чего унизительно слышать, как твой голос дрожит. Только бы отец не заметил. — Ты пытался нас свести, а я даже не поняла! Мне и в голову не пришло, что родной отец задумает такое.

— Кейт, ты слишком остро реагируешь. Рано или поздно тебе придется выйти замуж. А Пиотр — человек исключительный, невероятно талантливый. Если он покинет мой проект, это будет невосполнимая утрата для всего человечества! И мне он нравится. Отличный парень! Уверен, познакомившись с ним поближе, ты скажешь то же самое.

— Белочке ты никогда бы подобного не предложил, — горько бросила Кейт. — Она же твоя любимая девочка-конфетка!

— Ну, Белочка еще в школе учится, — напомнил отец.

— Так пускай бросит школу! Все равно толку от ее учебы ноль!

— Кейт, не будь жестокой! — Он немного подумал. — К тому же за Белочкой и так увивается целая толпа молодых людей.

— А за мной, значит, нет?

Спорить отец не стал. Он посмотрел на Кейт с надеждой, напряженно сжав губы, и половинки его усов сошлись в щеточку.

Если сохранять невозмутимое выражение лица, не моргать и не разговаривать, то слезы могут и не брызнуть. Поэтому Кейт промолчала. Она медленно поднялась, стараясь ничего не задеть, положила калькулятор, повернулась и вышла из столовой с гордо задранным подбородком.