Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Поздняя осень, на улице темень, холодный ветер бьет в лицо, дождь льет как из ведра. Наш вагон стоит на отшибе, в резерве проводников. Плетусь на привокзальную площадь. А там ни души, ни машин не видно, ни людей. В этот час по расписанию нет поездов, поэтому и такси нет. Стоять холодно, решаю идти по направлению к дому, в надежде, что по пути удастся остановить такси или машину.

Иду по улице, вдруг вижу, на противоположной стороне из кафе выходят парень с девушкой. Высокие такие, под два метра ростом, плотного телосложения. Увидев меня, они переходят на мою сторону дороги, преграждают мне путь. Стою перед ними — худенькая, хрупкая, маленькая женщина (в ту пору я была такая), метр с кепкой ростом — и не могу понять, что этим пьяным, почему-то злым, людям нужно. Они меня не пропускают, стоим друг против друга, они молчат, я от страха тоже. Неожиданно девица вырывает из моих рук зонт и кричит: «Мне зонт твой нужен, он к моему пальто подходит!» Что-то подсказывает мне, что не нужно ничего говорить в ответ. Я молча стою и смотрю на пьяных людей. Парень со злостью кричит мне: Что стоишь, корова! Иди уже!» А девушка ему: «Ты посмотри, может, у нее что-то ценное есть!»

Вдруг я замечаю, что на дорогу из переулка выворачивает машина, я неожиданно срываюсь с места, выскакиваю чуть ли не под колеса, пытаясь эту машину остановить. Водитель резко тормозит, удивленно смотрит на меня и спрашивает: «Что случилось?» Стою вся мокрая от дождя, дрожу от холода и не могу вымолвить ни слова. Вижу, что парень с девушкой бегут в мою сторону, замечает их и водитель. Он командует: «Быстро в машину!». Я открываю дверцу, сажусь на переднее сиденье, едва успеваю закрыть дверь, как машина срывается с места, оставляя позади моих преследователей.

Водитель опять спрашивает, что же со мной случилось и куда мне нужно добраться. Слезы застилают глаза, говорить не могу, лишь рукой показываю направление. Это такая защитная реакция у меня: когда на что-то обижаюсь или чего-то боюсь — замолкаю. Вдруг за спиной чувствую какое-то шуршание и детский голос: «Тетенька, не плачьте, мы не оставим вас в беде, ведь правда, папа?» Поворачиваю голову и вижу — голубоглазого мальчугана, лет пяти-шести. Добрый взгляд красивых глаз и нежный его голосок как-то сразу успокаивают. Наконец ко мне возвращается способность говорить, я объясняю, куда мне нужно попасть. Водитель явно огорчен, ему нужно совсем в другую сторону.

Я говорю, что заплачу, только довезите меня до дому. Мужчина молчит, а мальчуган неожиданно говорит отцу: «Папа, ты же сам меня учил, что нельзя оставлять человека в беде. Давай тетеньку до дому довезем». Отец только улыбается в ответ, разве он может отказать сыну? Мы едем в сторону моего дома. Мужчина спрашивает меня, почему хожу так поздно одна, я отвечаю, что возвращаюсь с работы. Он довозит меня до дому и не хочет брать денег. Я благодарю его, но деньги все же кладу на сиденье и бегу домой. Мама с дочкой давно спят, я тихонько пробираюсь в ванную комнату и включаю горячий душ. Из головы не выходят слова голубоглазого мальчугана: «Нельзя человека оставлять в беде». Думается, что из этой крохи вырастет настоящий мужчина.

Талгар (Казахстан)

Работал в топографической экспедиции, закройщиком, радиомехаником, мастером по изготовлению очковой оптики, корреспондентом.

Витька проснулся от настойчивого стука в дверь. Он повернул голову в сторону звуков, доносившихся с лестничной площадки, втайне надеясь, что если шумно не двигаться, тогда стуки прекратятся сами собой. Вчера с друзьями, после удачной работы на рынке (разгружали фуры с китайским товаром и неплохо заработали), хорошо погуляли прямо тут же у него в квартире. Голова трещала по швам, и двигаться не хотелось, и желания видеть кого-то не возникало. Когда-то Витька был классным сварщиком, имел постоянный заработок, но в стране случился бардак, мамаша его, с которой проживал, в этой самой квартире померла, и, оставшись один на всем белом свете, он пустился во все тяжкие — стал работать грузчиком, выпивать и, как следствие того, думать только об одном дне своей будущей жизни. Вчерашний день бесследно минул, а сегодняшний начинался неудачно — все деньги пропиты вчера, а в дверь стучали не переставая. Он поднялся и пошел открывать.

На площадке толпились соседи, он их плохо знал, лишь иногда видел и здоровался. Вперед выступила дебелая соседка — тетя Вера, что всегда приоткрывала свою дверь, когда он приходил домой, и знала все и обо всех.

— Нужно дверь открыть, — она показала на дверь соседней квартиры. — Сосед уже третьи сутки не выходит. Помер, поди, а узнать некому.

— Милицию надо вызвать, они и разберутся, — ответил Витька, в душе радуясь, что сбор соседей произошел не по поводу вчерашней гульбы у него в квартире.

— Пока они приедут, он уже вонять начнет. — Она подала ему монтировку, неизвестно откуда вынутую. Делать было нечего, и Витька решился поработать взломщиком по просьбе общественности. Дверь оказалась ветхой и быстро подалась, и соседи гурьбой ввалились в помещение. Квартира была обставлена старой мебелью, а на диване ничком лежал тот самый старик, что поселился здесь полгода назад, а вот почему это произошло, никто не знал. Знали, что сюда привез его сын, заселил в пустующую до той поры квартиру, а сам исчез и больше не баловал отца своим присутствием. «Так я и знала, — объявила тетя Вера. — Теперь начнутся допросы, успевай отвечать». Витька подошел к дивану и попытался повернуть тело. Старик тихо застонал. «Живой, надо “Скорую” вызывать», — скомандовала соседка.

«Скорая» приехала быстро, даже не все соседи успели разойтись. Доктор, навсегда прикрывший лицо маской пессимизма, осмотрел старика, сделал укол и, будто исполняя нудную, чужую работу, промолвил:

— Сильная простуда. Вот рецепт, купите лекарства, пусть пьет три раза в день.

— Так вы его в больницу возьмите, здесь за ним некому ухаживать, — резонно заметила соседка.

— А медицинский полис у него есть? — спросил врач.

— Откуда мы знаем?! Он сам недавно здесь появился, — наступала тетя Вера.

— Найдете страховку — звоните, приедем, заберем, — отвечал врач, будто разговор шел о старой мебели. Витька с бодуна плохо соображал, но понимал, что старик остается и помочь ему некому, потому что все соседи исчезли вслед за доктором. Он зачем-то посмотрел рецепт — ничего не понял — и пошел к себе. Прохаживался по комнате, потом принял душ, выбрился, пока не понимая, зачем он все это делает — на рынке приняли бы и такого, как есть. Что-то не давало ему покоя, он думал о старом человеке, которому нужна помощь, но некому помочь. Витька переоделся и пошел к старику. Тот лежал на спине, прикрыв глаза, и дышал с хрипом.