Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Юное создание было шокировано этой новой реальностью, новым неизвестным языком, иным образом жизни, противоположным темпераментом и вообще доселе неизведанным миром.

Мои переводческие способности это дитя оценила на 10 баллов из 5 и смотрела на меня с огромным восхищением. Ведь я была для нее — заместитель Бога на земле, связующим звеном между старым и новым миром.

Я была совершенно не удивлена, когда через три года Марина поступила на иняз!

Американка миссис Томпсон уехала от нас в хорошем настроении с огромным пакетом кавказских сувениров. Ей были подарены настоящие табасаранские джурабы, кубачинский кинжал, унцукульская курительная трубка и бутылка кизлярского коньяка. В ответ она подарила полюбившийся нам всем «Полароид» и нагрудный значок с американским флагом.

После расставания семья Джалиловых даже получила от нее пару писем, с которыми Саша опять примчался ко мне вечером на своей тонированной «девятке». Мы мучительно переводили ее пожилой почерк и разглядывали фотографии любимого сына Дэвида с чернокожей женой Гвендой и little devil Элис…

Я что-то писала в ответ, но переписка не заладилась… Жизнь взяла свое и отдалила нас…

А потом последовали новые удивительные годы, и Саша с друзьями в 1996 году сам поехал в США в составе российских болельщиков на Олимпиаду в Атланту, где выступали дагестанские борцы.

И тоже привез много интересных впечатлений от Америки, футболки с американским флагом и бейсболки.

Диффузия активно продолжалась, молекулы перемешивались. И ничто не могло угомонить ветер перемен!

Москва

В 90-е — педагог музыкальной школы, автоизвозчик, коммерсант. В настоящее время — специалист по звуковому и световому оборудованию.

Все началось с того, что моей матери из Японии перевели гонорар за научную работу. Раньше ей платили чеками Внешпосылторга, а тут вдруг кинули «живые» доллары. Идти торговать на рынок мне не хотелось, но как-то жить и что-то делать надо было. Вот таким образом созрели возможность и желание ехать в Бенилюкс покупать машины на продажу. Дело было в начале лета 93-го года.

Для начала нас жестко обокрали. Помню, мы пришли в посольство на Арбате, оформлять документы. А там — толпа народа. Какой-то профессиональный карманник вытащил из спортивной сумки моего компаньона тысячу долларов. Как он пронюхал, где лежат наши деньги, — ума не приложу. Кстати, тысячу долларов приблизительно и стоила бэушная машина, из того разряда, на который мы нацелились.

Всего я совершил в Бенилюкс два тура, которые в итоге «вышли в ноль». То есть вся прибыль ушла на дорогу, проживание и питание. Грубо говоря, результатом наших чаяний стало просто знакомство с Западной Европой, что уже, наверное, неплохо. Но изначально у меня были коммерческие планы, я рассчитывал на развитие бизнеса. В первую поездку я даже познакомился с некоторыми «нужными» людьми, которые готовы были оставлять для нас машины, сотрудничать с нами. Но все это в итоге потерялось, растворилось в суете.

Мы придерживались реэкспортного варианта. Советскую поддержанную машину можно было продать в России с выгодой. Буржуй некоторое время ездил на новой машине, а потом возвращал ее в тот же салон и получал с доплатой новую. Затем в салон являлись приезжие чудаки, типа нас, и забирали старую. Увозили за свой счет на ее родину. Вот такой удивительный бизнес.

Что интересного я увидел на «диком» Западе? Во-первых, мне понравилась забастовка. Бастовали железнодорожные машинисты и стрелочники. Причем некоторые машинисты, как и полагается, были штрейкбрехерами. Не знаю, чего они добивались, но поездку нашу они затруднили и в каком-то смысле разнообразили. Из-за этого непредвиденного обстоятельства нам пришлось брать тачку, чтобы добраться до Льежа, где мы собрались совершить очередную сделку. А это — минус двести баксов. По дороге в Льеж я общался с водителем, согласившимся нас подвезти, на тарабарском языке. Сначала он меня слушал, чего-то отвечал, а потом вдруг испугался, потому что, видимо, принял меня за представителя русской мафии и перестал реагировать на вопросы. В Антверпене, кстати, все говорили по-английски, в Брюсселе — многие, в Льеже — всего два человека: кассир на вокзале и хозяин салона, в который мы направлялись.

После покупки из-за этой забастовки пришлось немного зависнуть рядом с закрытым вокзалом. Мой напарник уехал в Антверпен, а я убивал время, ходил туда-сюда и краем глаза видел, что какие-то люди, скорее всего из местных, стоят, пьют вино и живо обсуждают забастовку. Говорят быстро, непонятно. Когда одна баба из этой компании просекла меня, она тут же на всякий случай застегнула свою распахнутую сумку. Наверно, посчитала меня криминальным элементом. Впрочем, я тут же был реабилитирован в собственных глазах, потому что другой человек, кивнув в мою сторону, заметил: «Вон, видишь, мужик идет? Одет скромно, сразу видно — нерусский, европеец». Сказал, разумеется, по-русски. Так состоялась моя первая встреча с русским человеком в Европе. А вторая встреча состоялась уже в вагоне поезда. По идее этот состав шел до Брюсселя, но на самом деле он двигался только половину пути, потом надо было пересаживаться. Все из-за этой самой упомянутой забастовки. Еду, значит, ничего не подозреваю. В определенный момент все стали выходить, а я сижу и не врубаюсь: чего происходит-то? Вдруг какой-то мужик ко мне подходит и по-русски подсказывает, что надо освободить вагон. Он меня по виду идентифицировал, как своего земляка.

Во время второй нашей поездки, чтобы сэкономить на гостинице, мы решили пересидеть в парке. Там мы открыли консервы. В разгар трапезы нас мягко «попросили». Так мы и вышли из парка: в одной руке — пиджак, в другой — открытая банка консервов.

Культурного шока на Западе мы, конечно, не испытали. Правда, однажды в Амстердаме какой-то огромный негритос подлетел к моему напарнику, зажал его и заорал: «Крэк! Крэк!»

— What do you want?! — испуганно закричал приятель.

Это было довольно забавно.

Еще мне запомнилось, что, когда мы уезжали из Антверпена, оркестр очень весело и бравурно играл хорошо знакомый каждому советскому человеку «Интернационал». А в порту Амстердама, в Квартале красных фонарей, я увидел огромную надпись по-русски: «ВСЕ ДЛЯ МОРЯКОВ». Мы тоже заходили в этот квартал, просто поглазеть на витрины. Многие так глазели. Хотя я видел в квартале и чисто деловой подход: приехал мотоциклист, посмотрел-посмотрел на витрины и деловито снял телку. Лицо у него было сверхсерьезным, будто он рыболовные снасти купил или столярные инструменты. А так, никакого удивления мы не испытывали. Просто интерес, как в музее.