Коллектив авторов - Были 90-х. Том 1. Как мы выживали

Потом сполз под защиту скалы. Стрелять больше не мог — в глазах помутнело. Видимо, потерял много крови. Слышал взрывы гранат… Прилетел вертолет… Кто-то сделал мне перевязку. Потом тишина — бой закончился.

Ни один из боевиков не сдался живым. Но меня интересовал только их снайпер. В бинтах, опираясь рукой на винтовку, как на палку, я подошел к телам убитых. Их было двадцать, уложенных в один ряд.

Стоял и не мог пошевелиться. Солнце светило в спину, отбрасывая мою тень на камни, а на них лежала красивая светловолосая женщина… Понимаешь? Пуля почти не испортила ее лица, лишь пробила лоб чуть выше левой брови и прошла насквозь… Понимаешь, очень красивая! Если бы я такую увидел на улице, то пошел бы за ней хоть на край света! Делал бы все, что прикажет! А тут… И уже ничего нельзя изменить… Понимаешь?

Тяжело вздохнув, Алексей продолжил:

— Стоял и смотрел… Меня никто не тревожил. Да я и не узнавал никого. Не хотел узнавать…

Потом был госпиталь. Дослуживал я уже на базе в Подмосковье — учил новобранцев стрелять.

Друг замолчал. Повисла тяжелая пауза, нарушать которую ни он, ни я не спешили.

— Леша, как ты думаешь жить-то дальше? — Голос моей супруги выдал участие.

— Уеду куда-нибудь, где никогда не был.

— Но жизнь на этом не кончается! — вступил в разговор я. — Леха, у тебя все еще будет хорошо.

А он будто не расслышал.

— Эта снайперша почти каждую ночь приходит ко мне… во сне… Стоит и молчит. Светловолосая. Вся в белом. А я не знаю, что ей сказать… Понимаешь? Был приказ… Война…

— Леха, все будет хорошо! — пытался достучаться я до него. — Ты же боец! Мы с тобой и не в таких переделках бывали!

— Моя жизнь осталась там, в горах… Может быть, когда-нибудь я вернусь туда… к ней… — Друг был сейчас не здесь, не с нами.

Алексей ушел, когда стояла глубокая ночь. А мы с женой еще долго сидели на кухне в полном молчании. Потом жена ушла спать, сказав напоследок:

— Как хорошо, что ты у меня отвоевался!

А я прикрыл дверь и стал мыть посуду. Потом взял гитару. К утру у меня вышли такие строчки:

Помню ночь на камнях с яркой россыпью звезд,

Слабый контур вершин вдалеке.

Первым двигался я, а товарищ мой нес

Запасных пять обойм в вещмешке.

Путь по горной тропе, он не прост даже днем

Без гранат, без НЗ, налегке,

А на мне СВД с вороненым стволом

И с тяжелым прицелом в чехле.

Когда в небе бледнела лепешка луны,

Залегли меж холодных камней.

На вершине горы, как в гнезде Сатаны,

Как мишень для ветров и дождей.

Когда начался бой, я прицел расчехлил,

Экономно патроны считал.

С восьми выстрелов я восьмерых положил,

А девятым Господь покарал.

Вижу, снайпер не наш и чужой камуфляж,

Палец плотно кладу на курок.

В это время стрелок снял зеленый платок,

Локон русый упал на висок.

Это ж баба с ружьем! — в голове пронеслось,

Когда выстрел ее прозвучал.

Онемела рука, все же мне удалось

Сделать свой — больше я не стрелял…

Я стоял и смотрел, когда кончился бой,

На камнях распростерлась она,

Хоть ее я не знал, но в мечтах рисовал

Этот лик в обрамленье окна.

Видно, много и я в этой жизни грешил,

И тяжелой вдруг стала земля.

Видно, честно служил — многих я положил,

Вот и жизнь положила меня.

Может, в жизни другой все б сложилось у нас,

Ну а в этой и мой вышел срок.

Белым барсом за ней поднимался Кавказ,

Ну а я уходил на восток.

Все пытаюсь забыть бой в кавказских горах,

Говорю, мол, приказ и война!

Только каждую ночь в снах приходит она,

В белом платье стоит у окна…

Санкт-Петербург

В 90-e школьница, в настоящее время — фрилансер.

Эту историю рассказал автору ее друг Лихой Александр Анатольевич, который участвовал в первой чеченской кампании (1994–1996)

Хочу рассказать историю о моей войне в лихие 90-е…

Мы прочно застряли в Ханкале. По местному радио передавали последние сводки по убитым и раненным в федеральных войсках за истекшие сутки. Они откровенно блефовали, и я четко знал, что число пострадавших сильно занижено. Только в сто первом полку потерь было в два раза больше! Нас быстро сморило от пол-литра, и мы пусть и тревожно, но заснули на бетонном холодном полу раздолбанной пятиэтажки. Утром нас кинули на подмогу спецназу для зачистки одного из жилых домов в поселке городского типа. Из поступившей информации следовало, что на местности засел наркоторговец. В одной из темных комнат, куда уже ступила нога молниеносного спецназа, жалась в грязную покореженную стену юная смазливая наркоманка. Ее ощутимо трясло то ли от холода, то ли от наркотического отходняка, будто она сидела на огромной глыбе льда. Севка, мой боевой товарищ, посмотрел на нее презрительно и, хмыкнув, вышел за чудом сохранившуюся в этой нарастающей разрухе дверь.

— Достань хотя бы «кассету»! [2] Кассета — вощеная бумажка с любой дозой героина. — прокричала она мне на прощание. — Сочтемся, дорогой!

Ее отчаянный голос звенел у меня в ушах стотысячным колокольчиком. В голове мелькнула мысль: «Просекла, стерва, что сердце-то мое дрогнуло! Ну да ладно! Достану девахе чуть-чуть порошка, чтобы только не скончалась от ломок». Вот как рассуждал я. А что будет потом, меня не должно волновать!

Но мы умирали не за честь и свободу, а за ваши героин и нефть — всплывают в памяти строчки из армейской песни. Воровато оглядевшись по сторонам, я достал из кармана перочинный нож и разорвал черный полиэтиленовый мешок. Затем взял на кончик ножа что-то серовато-белое на вид и поднес его к носу. Запах оказался резким и неприятным. Я свернул клочок газетной бумаги в маленький конвертик и ссыпал туда эту отраву. Все, полдела было сделано, оставалось только его доставить.

— Эй, ты где? — пробирался я на ощупь в дом, где электричество и газ «отрезало» уже давно. Но уже на лестнице, почувствовав запах сладковатой гари, я пошел на этот дымный след. Посреди разрушенной комнаты девушка развела большой костер из остатков паркетной доски. Она сидела к пылающему огню совсем близко, ее колотило беспощадно и лихорадочно. Я сел напротив на шаткий стул, который она еще не успела пустить в «производственный» расход.

— Ну что, солдатик, сын старой оловянной ложки, принес мне гостинчик? А то я грешным делом подумала, что обвел меня вокруг пальца! — произнесла девушка со злорадной усмешкой. Я молча протянул ей конверт с проклятой наркотой. Она вырвала его из моих рук и, избавившись от ненужной бумажки, с неприкрытым вожделением начала втирать грязный порошок в свои нежные десны. Мгновение, и ее лицо преобразилось, стало умиротворенно-спокойным, губы растянулись в блаженной улыбке. Вдруг девушка резво вскочила со своего нагретого места и бесцеремонно плюхнулась ко мне на коленки. Я сомлел, окружающий мир перестал существовать. Костер медленно догорал в холодной южной ночи, а на стенах плясали наши тени.