Венко Андоновский - Азбука для непослушных

9. И отправился Евфимий и шел, пока не добрался до сухого места; и пришел в мир, в котором у живших там людей не было тени, и были они безутешны.

10. И когда подошвы ног у него потрескались, от колдобин на дороге, как перезревший гранат, пришел он к хижине, перед которой сидели черные вороны, муж и жена, и сильно плакали.

11. «Почему вы плачете, добрые люди?» — спросил Евфимий. А вороны ответили: «Потому что мы убили быка, нашего тирана; теперь, когда его нет, на его место пришли люди, умеренные в добре, неумеренные во зле.

12. Бык жил в пещере и хотел, чтобы мы приводили ему наших дочерей; а мы, неразумные, решили убить его.

13. А когда убили, светло стало в нижнем мире, и люди увидели, что способны на злодеяния и что могут властвовать над нами вместо быка.

14. А теперь люди хотят, чтобы мы им отдали самых красивых детей.

15. А порядок нарушен, ибо не в человеческой природе быть ненасытными, как драконы; человеку нельзя простить то, что для дракона естественно и что дракону можно простить, ибо дракон должен вести себя как дракон, и человек как человек».

16. Отец Евфимий разгневался и сказал: «Дайте мне топор, и я убью тех, кто занял место дракона, тирана вашего, которого вам теперь стало жалко, когда его больше нет».

17. И отец Евфимий взял топор из слова «Гимел» (слова воистину скрывают в себе предметы), сел ворону на спину, и тот понес его в пещеру.

18. И увидел там Евфимий людей безобразных, с душами дьявола, которые в блуде жили с дочерьми тех людей, и пили вино, и напивались допьяна, так что падали голыми в шатрax, а потом шли и познавали жен чужих.

19. И увидел срам их и разъярился, потому что плодные их части походили на бычьи.

20. И взмахнул топором и отрубил им срамные уды, а затем головы; но все головы людей, пришедших на смену дракону, были одинаковыми, с глазами, ртами и носами, похожими друг на друга.

21. Тогда Евфимий схватил первую голову и положил ее в мешок, как доказательство того, что совершил святое и праведное дело.

22. Но когда голова скатилась к ногам ворона, тот закричал, и жена его каркнула, и Евфимий закричал, ибо то была его голова.

23. А ворон сказал: «Садись быстрей мне на спину и не ищи того, кого ты ищешь вне себя, не найдешь, ибо ты уже убил себя, только время еще не пришло».

24. И сел Евфимий ему на спину с живой головой на плечах и с мертвой в мешке; и ворон взлетел.

25. Но обессилел на полпути и сказал: «Дай мне еды, иначе мы оба упадем».

26. И тогда Евфимий вынул голову из сумки и, не задумываясь, дал птице, и та ее всю съела.

27. И с последним куском мяса в клюве вынесла его наверх и сбросила со спины; а Евфимий услышал голос, сказавший: «Разочарован ты, знаю, ибо Господь не способен на злодеяния, даже если кажется иначе». И потом смолк.

Вот повесть отца Евфимия, рассказанная его устами, написанная моей рукой, ибо у меня голоса нет, только буквы, которыми я пишу это сочинение для вас. А отец Варлаам встал, подошел к колодцу, набрал ведро и отпил из него. В следующий миг сплюнул и сказал: «Это вода, простая вода».

А вода была мутной, красной, потому что колодец был только что выкопан.

1 — Иероглиф;

2 — Критское;

3 — Буква Нун со стелы царя Меша;

4 — Capitalis quadrata;

5 — Современное.

На следующий день по дороге, ведущей к монастырю, пришли двое. Сначала мужчина, потом женщина. Мужчина принес новость: приветствие от пресвитера Петра, который был рукоположен и назначен на место блаженного Амфилохия, уже преставившегося. Пришел и потом ушел.

Около десятого часа пришла женщина, не одна: ее привела толпа из деревни. Привела связанной, гнала перед собой, била палками. Они вошли во двор, как обычно входит простой народ: ввалились толпой, беспорядочно, с бранью и грубостью и позвали Варлаама, старшего: чтобы он пришел и дал им совет, потому что он мудрейший из всех. Но прежде во двор вышел Евфимий, говоря: «Чего вы хотите?» А они ответили: «Вот прелюбодейка, вот блудница, ибо в тягости, а нет у нее мужа, от которого родится ее ублюдок! Ее муж в другой стране, у другого народа на службе, а она вот так его ждет!» И показали на беременную женщину.

А та худая, тонкая, как тростинка, что гнется и на слабом ветру; кожа и кости, скелет, одетый в кожаный мешок, и только большие глаза, полные слез, говорили, что она жива. Она смотрела этими глазами, Господи, смотрела на всех нас, ожидая, что кто-то протянет ей руку, спасет ее от гнева и бича, брата гнева; ее били еще, но Евфимий не сказал: «Не бейте ее, прежде надо рассудить ее поступок», а только, пока ее били, спросил: «Как тебя зовут, женщина?» И она ответила: «Меня зовут Нун». А затем отец Евфимий сказал: «Есть ли отец у сына, которого ты носишь?», и она сказала: «Нет, и я не знаю, как это произошло, потому что я не согрешила, и Бог мне свидетель, что было так».

Это разозлило жителей деревни, и они начали снова бить ее палками и проклинать, одаряя ее плевками уст своих. Один из них крикнул: «Не погань имя Господне, блудница, потому что ты не Богородица!» А другой сказал: «Отец Евфимий, какое слово и какой закон писаны для согрешивших так, как согрешила эта блудница?»

А отец Евфимий сказал: «Тот закон, что для вас праведен, и Богу справедливость приносит, а ей утешение и покаяние». И собрался уходить, а крестьяне все продолжали ее бить.

В этот момент появился Прекрасный. Крикнул: «Стойте, люди!», и те остановились, глядя на него с недоверием. А тот, кто спрашивал Евфимия о законе, по которому ее судить, со злобой крикнул: «Вот от кого она понесла, потому что эта блудница все время вертелась у церкви, как течная сучка, готовая спариться!» И все рассмеялись, грозно и безобразно, а лицо отца Евфимия озарил мрачный свет, потому что он вспомнил что-то, что нельзя было забыть.

А бедная Нун безумными глазами посмотрела на Прекрасного и заплакала, говоря в его защиту, что она честная женщина и не хочет, чтобы кто-то другой претерпел ее муки: «Этот человек не отец моего ребенка».

Прекрасный затем подошел, обнял ее и взял под защиту, а люди начали и его бить и угощать плевками и ударами палки. И тогда он сказал: «Слушайте, что я скажу вам, люди, и пусть мое слово живет в вас, ибо оно истинно, а истина только в душах великих живет, потому что она Велика и Едина. Эта женщина приносила мне хлеб и воду в церковь, хотя никто ей не приказывал, а от вас я до сих пор только удары, брань и плевки получил в дар; чем же она хуже вас, тех, что ни в церковь не ходят, ни Бога не знают, а приходят сюда за справедливостью, как будто справедливость — здесь, у нас? У человека, а не у Бога вы закон ищете, чтобы человека осудить, а это дело неправедное, лишь безумца достойное».