Ирен Роздобудько - Пуговицы

Чтобы переключиться, я стал рассматривать ее визави. Девушке было лет двадцать. У нее были волосы с рыжим отливом и светлые, почти прозрачные глаза зеленовато-серого оттенка — даже в полумраке я заметил этот светлый, едва ли не ангельский взгляд. Большой рот Царевны-лягушки, тонкий и длинноватый нос. В общем, все не очень пропорционально, но ужасно привлекательно. Она напоминала модель с полотен Модильяни, это уж точно. «Царевна-лягушка» была в обычных синих джинсах и темном свитере. Единственная деталь, привлекавшая внимание, — низка браслетов-колец на запястье, они мелодично позвякивали при малейшем движении, словно китайские подвески на ветру. В ауре Лизы девушка показалась мне такой же красавицей.

К их столу подошел официант, Лиза положила в кожаный переплет купюру, и обе встали. Прошли мимо меня. Выждав несколько секунд, я поднялся и пошел следом. В гардеробе подождал, пока они оденутся, и двинулся дальше, к выходу. На улице Лиза села в машину, махнула рукой «Царевне-лягушке», и… все. Я остался стоять на обочине и смотреть, как черный «оппель» завернул за поворот…

И тогда я пошел следом за второй. Не знаю почему. В тот момент я об этом не думал. «Царевна-лягушка» показалась мне единственной ниточкой, способной привести к клубку моих несбывшихся надежд.

У девушки была немного странная, слегка «косолапящая» походка, но это придавало ей шарм, потому что шла она легко и стремительно, сумочка на толстой цепочке раскачивалась, как маятник. Постепенно и я вошел в этот ритм и уже не следил, куда мы идем, просто шел, стараясь попасть в такт ее каблучкам.

…Она шла. Я шел следом. Я догонял ее, а она не убегала. Она просто еще не знала о моем существовании. Если бы знала, села бы в первую маршрутку и уехала. И я бы никогда не догнал ее. А так вскоре мы пошли затылок в затылок и меня обуял спортивный азарт. Что я делал в подобных случаях лет десять назад, чтобы не показаться банальным? Я порылся в кармане, нашел связку ключей от квартиры и офиса и швырнул ей под ноги. Она вздрогнула от неожиданности, растерянно посмотрела вниз. Я успел нагнуться раньше:

— Девушка, это вы выронили ключи? — и протянул ей связку.

— Спасибо. Извините.

Она быстрым движением смахнула своей лапкой ключи с моей ладони, и они моментально исчезли в кармане курточки. Быстрый взгляд строгих зеленоватых глаз. Поворот на каблучках. И вновь перед моими глазами запрыгали ее рыжие кудряшки. Вот это да! Что дальше?

Я смотрел ей вслед. У перекрестка ее походка замедлилась, а еще через пару шагов девушка остановилась. Открыла сумочку, встряхнула ее. Похлопала себя по карману, извлекла ключи. Она стояла ко мне спиной, но я понял, что она рассматривает связку. Затем обернулась и тревожно завертела головой. Увидела меня и стала медленно приближаться. На ее лице отображались самые разнообразные чувства. Когда она была совсем рядом, ее лицо наконец-то приобрело верное выражение: оно было насмешливым.

— Это вы нарочно? — спросила она, протягивая мне ключи.

— Да. — Я развел руками.

— И что это означает?

Я пожал плечами. «Царевна-лягушка» улыбалась, в ее глазах прыгали солнечные зайчики, хотя на улице было все так же пасмурно. Но я мог дать голову на отсечение, что зеленоватая радужная оболочка ее продолговатых глаз поблескивала, как стеклышко в лесном ручье.

— Я хочу пригласить вас в кафе!

— Я только что пообедала, — просто сказала она. — И кофе пила…

— Что же мне делать? — изобразил огорчение я.

— Я не знаю. А что вы обычно делаете в таких случаях?

— То есть?…

— Ну вы же — великий изобретатель. Должен же быть еще какой-то вариант!

— Конечно! — спохватился я. — Еще есть чай, мороженое, кино, цирк, бассейн, бильярд…

— Я выбираю бильярд! — воскликнула она.

— Отлично. — Я взял ее за руку, а другой проголосовал проходящей мимо попутке.

Едва мы уселись на заднее сиденье, большие капли дождя, похожие на прозрачные комья, забарабанили в лобовое стекло. Она засмеялась и сжала мою руку:

— Вот здорово! Да вы меня просто спасли!

Она была наивна и непосредственна, как веселый щенок.

Я вспомнил другой дождь и подумал, что Лиза, как некое астральное тело, соткана из молекул-знаков и никогда не станет для меня цельным, осязаемым образом — только дым, вспышка, капля воды… Вот сидящую рядом девушку я видел отчетливо, она была, как… яблоко — упругое, свежее, переполненное жизненными соками. И это радовало меня.

Я повез ее в клуб, где кроме обычного ресторана были бильярдные столы. Я наблюдал, как она азартно прыгает вокруг стола, как прицеливается кием в шар, прикусив кончик языка, как смешно огорчается, всплескивая руками или дергая себя за кончик носа.

Через пару часов я даже устал играть, а она все не унималась, пока не научилась забивать шары в лузу. И я предложил ей поужинать. Время подбиралось к пяти вечера. Я знал, что в этом ресторане готовят потрясающий стейк по-ирландски, и заказал две порции мяса с овощами. Ни мне, ни, по-моему, ей не была странна такая ситуация. Все было так, будто мы знакомы очень давно. Она совершенно не кокетничала, вела себя ровно, по-дружески. А когда принесли стейк, активно взялась за нож и вилку. Мне было приятно смотреть, как она ест — с аппетитом, с блаженным выражением на лице. Мы пили вино. Я вдруг подумал, что мы так и не познакомились, не назвали своих имен, и это обстоятельство казалось мне забавным. В конце концов, какая разница? Прекрасный вечер, мягкий свет зеленых ламп, чудесная безымянная девушка напротив… Я частенько бывал в подобных ситуациях. Я узнал, что она заканчивает полиграфический институт, любит рисовать, умеет делать батик. Она говорила много и охотно. И все больше нравилась мне. Вопрос о ее визави я решил отложить на потом, сейчас это было бы не к месту и не ко времени.

Потом я проводил ее домой. А у подъезда случилось самое странное. Она сама потянулась ко мне и поцеловала в щеку.

— Спасибо. Мне было очень хорошо. Когда у меня под ногами зазвенели твои ключи, я подумала — только ты, пожалуйста, поверь, я ведь, учти, никогда не вру, — что это звон небесный! — Она немного помолчала, а потом решительно произнесла совершенно неожиданное: — Если бы ты на мне женился, я бы почувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

Странно, но эти простые слова навели меня на мысль: а почему бы и нет? Чего я жду от жизни? Для чего работаю, сочиняю всю эту телемуть? Кому я нужен и кто нужен мне? И, в конце концов, если этому всему когда-нибудь суждено закончиться, весело ли мне будет смотреть на одинокие стены своего дома в этот торжественный момент? И еще: ни одна из женщин не говорила со мной так, все ждали инициативы от меня, капризничали, кокетничали, требовали, иногда — угрожали. Тоска…