Мария Воронова - Эхо первой любви

С формой, к счастью, обстоит дело чуть проще. Зиганшин переоделся в нее в кабинете, прежде чем ехать к Иваницкому, а когда вернулся, то в кабинете же и снял и повесил в шкаф, где она мирно висела до отправки на экспертизу, и оперативный дежурный может это подтвердить. Хотя для суда это тоже не сильный аргумент. Кто гарантирует, что у подполковника полиции всего один комплект форменной одежды и он не подменил ее?

В качестве меры пресечения ему избрали домашний арест, и Зиганшин был за это Леше очень благодарен. По-хорошему, с такими уликами его вполне можно было закрывать, а там уж как судьба, в какую камеру попадешь. Есть такие, в которых полицейскому до утра просто не дожить…

Он заикнулся было о своем деревенском доме, но Кныш только покрутил пальцем у виска, да Мстислав Юрьевич и сам понимал, что это несерьезно. Кто там за ним будет в глухомани следить? Если он надумает бежать, то успеет пересечь границу прежде, чем оперативная группа до него доберется.

Пришлось водворяться в городскую квартиру. Мама, конечно, пришла в ужас, но быстро справилась с собой, и пока шел обыск, распланировала жизнь в новых обстоятельствах. Она решила, что поедет к сыну в деревню и поживет там с детьми и собаками. Ребята еще не оправились после смерти матери, и если узнают, что человек, заменивший им отца, обвиняется в убийстве и может быть посажен в тюрьму, это окажется для них слишком сильным стрессом. Пусть лучше думают, будто Митя уехал в командировку, и не меняют привычного ритма жизни. Совсем скоро Новый год, а с ним и конец четверти, и надо дать детям спокойно доучиться. Мстислав Юрьевич с тоской подумал, как мечтал встретить Новый год радостно впервые за много лет, как облюбовал елку на опушке леса, которую они с детьми и Фридой украсят и положат под нее подарки, вспомнил о коробках с фейерверками, запертых в кладовой, о том, что уже обсудил с Фридой меню и собирался купить гуся заранее. Теперь ничего этого не состоится, и наступающий Новый год почти ничем не будет отличаться от своих предыдущих унылых собратьев, которые он провел в одиночестве, укладываясь спать сразу после поздравления президента. Мама, конечно, приглашала его к себе, но Зиганшин всегда отказывался, сам толком не понимая почему. Не хотел официально признавать себя одиноким, у которого никого нет, кроме матери? Надеялся на чудо? В общем, новогоднюю ночь он много лет подряд проводил один и надеялся, что больше так не будет.

Увы, будет. Мама с Виктором Тимофеевичем останутся с детьми, и Фрида не приедет. Зиганшин чувствовал, что ей стоило большого труда простить ему убийство Реутова, и теперь вряд ли у нее получится поверить, будто жених не виноват. Она благородная девушка, преданная и, кажется, любит его, но нельзя требовать даже у самого чистого и честного человека, чтобы он тебе верил. Это грех, и один из тяжких. Зиганшин вздохнул: даже если его признают невиновным, что при таких уликах, прямо скажем, маловероятно, все равно в душе девушки поселится червячок сомнений, который будет подтачивать их отношения, пока не останется только труха.

Самое хорошее, что он может сделать для Фриды, – это освободить ее от себя. Если бы не чертов Реутов, все было бы иначе! Он случайно оказался не в то время не в том месте и ни в чем не виноват – Фрида поверила бы этому так же безоговорочно, как сейчас верят мама и отчим. Но она знает, что он – убийца. Прикончив Реутова, он преодолел барьер и узнал, что лишение жизни себе подобного в твоей собственной жизни меняет гораздо меньше, чем ты думаешь, пока этого не сделал. Ты по-прежнему ешь, пьешь, дышишь, любишь и ненавидишь, а о преступлении постепенно забываешь. Настолько забываешь, что влюбляешься в девушку и хочешь на ней жениться, и угрызения совести тебя совсем не мучают, а раз так, почему бы не сделать это снова?

Нет, в данных обстоятельствах просить Фриду поверить – все равно что изнасиловать.

Он равнодушно просидел в кухне, пока шел обыск, только держал маму за руку, а она улыбалась через силу, ерошила ему волосы и приговаривала, что, слава богу, хорошая хозяйка и ей не стыдно от того, что посторонние люди суют нос во все углы. Наоборот, даже приятно похвастаться безукоризненно чистым жилищем. Мама ни разу не упомянула Лену и не сказала, что предупреждала сына не связываться снова с ней, за что Зиганшин был ей очень благодарен. Для него думать сейчас о Лене было все равно что накусывать больной зуб.

Как опытный полицейский он прикинул другие версии: реалистичным, но не очень убедительным вариантом представлялось, что Иваницкого убил охранник. Сам испортил систему видеонаблюдения, чтобы по ней нельзя было установить его передвижения, убил хозяина сразу после отъезда Зиганшина, выкинул оружие где-нибудь в паре километров от дома, выждал положенное время и позвонил в полицию.

Технически вполне возможно, только зачем? Что ему сделал Иваницкий? Только если он действовал в чьих-то интересах? Лена заплатила или конкуренты по бизнесу? Но нельзя же просто подойти к человеку и сказать: «Эй, друг, сколько ты хочешь за убийство своего работодателя?» Впрочем, Леша человек грамотный и наверняка отработал эту версию: выяснил стаж работы, характеристику охранника, взял у него материал на следы продуктов выстрела.

Зиганшин вспомнил, как, будучи в бассейне у Лены, видел стеклянную дверь на улицу, и еще подумал, как легко перебраться через забор. Возможно, преступник проник в дом именно этим способом. Скорее всего, осмотр места преступления ограничился холлом, а на задний двор следственная группа не заглядывала… Хотя нет, они должны были искать оружие по всему дому и окрестностям, значит, увидели бы следы на снегу. Кем бы ни был преступник, но он не мог сделать по крайней мере двух вещей: оставаться невидимкой и перемещаться по воздуху.

Тут Мстислав Юрьевич вспомнил, какая была погода, и невесело засмеялся: утром снег валил сильно и густо, потом чуть-чуть стихло, как раз, когда он был у Иваницкого, а к вечеру поднялась настоящая метель. Любые следы занесло.

Что за удачливый киллер, и с погодой подфартило, и лох, на которого можно все свалить, подан, как на блюде!

Самое логичное – предположить сговор убийцы и охранника. Деньги нужны всякому человеку, а лжесвидетельствовать – это далеко не то же самое, что убить самому. За хорошее вознаграждение впустил – выпустил, а потом соврал, что, кроме Зиганшина, никого не было.

Неужели Лена заказала мужа? С чего бы вдруг она уехала за границу? То сидела спокойно дома, а тут взяла и подорвалась! Как специально для того, чтобы обеспечить себе надежное алиби. Нет, об этом думать сейчас слишком тяжело, а говорить вообще невозможно. Он уже один раз подозревал близкого человека и больше не позволит себе такой ошибки.