Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

V. C. Andrews

SEEDS OF YESTERDAY

Copyright © V. C. Andrews 1984

© З. Зарифова, перевод, 2016

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

В. К. Эндрюс (1923–1986) – американская писательница, ставшая необыкновенно популярной сразу после опубликования ее удивительного романа «Цветы на чердаке», за которым последовали другие книги захватывающей саги о семействе Доллангенджер. В дальнейшем под именем В. К Эндрюс вышло еще более 50 романов, неизменно пользующихся любовью читателей. Книги В. К Эндрюс были переведены более чем на 30 языков мира и проданы в количестве более 100 миллионов экземпляров.

Сильная сторона книг В. К. Эндрюс – сочетание невероятной интриги с состраданием к тем, кто попал в ловушку.

Искусно сплетенная современная сказка.

Семейная сага с захватывающим сюжетом… миллионы читателей не в силах выпустить книгу из рук

Подходило к концу лето, когда мне исполнилось пятьдесят два, а Крису – пятьдесят четыре года. И наконец мы стали владельцами богатого поместья, как и обещала наша матушка в те далекие годы, когда мне было двенадцать, а Крису четырнадцать лет.

Мы стояли и смотрели на внушающий какой-то страх огромный особняк, который я никогда не ожидала увидеть вновь. И хотя дом был только копией того, прежнего Фоксворт-холла, все во мне трепетало. Слишком дорогую цену заплатили мы оба за то, чтобы сейчас стоять здесь, – эта цена превосходила колоссальные размеры дома, и мне вдруг подумалось, что, может быть, и не стоило возрождать его обгоревшие руины. Однако когда-то давно я верила, что мы оба будем жить здесь, как принц и принцесса, и нас озолотит прикосновение руки сказочного царя Мидаса.

Увы, я больше не верю в сказки!

Так ясно, как будто это было вчера, я вспомнила прохладную летнюю ночь, наполненную волшебным лунным светом, черное бархатное небо со сказочно сиявшими звездами. Таким предстало перед нами это место, когда мы впервые сюда приехали: мы ожидали здесь только самого лучшего. Но столкнулись с наихудшим.

В то время мы с Крисом были юны, невинны и доверчивы, мы верили нашей матери, любили ее, были уверены, что она проведет нас и наших пятилетних брата и сестру сквозь темную пугающую ночь в огромный дом, именуемый Фоксворт-холлом, и наше будущее окажется устлано зеленой весенней травой и залито солнечным светом. И наступит достаток и счастье. Как слепы мы бываем, когда следуем за тем, кого любим!

Запертые в темной, мрачной комнате верхнего этажа, играя на пыльном, душном чердаке, мы утешали друг друга, веря в обещание нашей матери, что рано или поздно весь Фоксворт-холл и его баснословные богатства станут нашими. Однако, несмотря на ее обещания, сердце нашего жестокого и такого бессердечного по отношению к нам дедушки, больное, но живучее сердце, продолжало биться и не хотело останавливаться, чтобы дать жить четырем молодым и полным надежды сердцам. А мы все ждали и ждали, ждали более трех долгих-долгих лет, но обещания так и остались обещаниями.

И даже когда наша мать умерла, высказав свою волю в завещании, имение не стало принадлежать нам с Крисом. Она оставила его Барту, своему любимому внуку, моему сыну от ее второго мужа, а пока ему не исполнится двадцать пять лет, управлять всем на правах опекуна должен был Крис.

Мать распорядилась восстановить имение, перед тем как отправилась в Калифорнию разыскивать нас, но даже после ее смерти прошло немало времени, прежде чем отделка нового Фоксворт-холла была закончена.

В течение пятнадцати лет дом пустовал, охраняемый сторожами, под наблюдением доверенных лиц, которые писали Крису отчеты или вызывали его на переговоры, если возникали какие-либо проблемы. Забытый дом, тоскуя, ждал того дня, когда Барт решит поселиться в нем. Мы все тоже предполагали, что такой день когда-нибудь наступит. Теперь мы решили въехать в этот дом, сделать его своим на какое-то время, пока Барт не вступит в права наследования.

Во всех моих собственных поступках мой недоверчивый ум всегда подозревал чью-то постороннюю уловку. И сейчас я вдруг почувствовала, что здесь нас ожидает какая-то западня. Неужели мы с Крисом проделали такой долгий путь для того лишь, чтобы, совершив полный круг, вернуться к тому, с чего все начиналось?

В какую ловушку мы попадем на этот раз?

Нет-нет, убеждала я себя, свою недоверчивую, вечно сомневающуюся душу, все будет как нельзя лучше! Обретенное наконец нами золото не потускнеет… все будет хорошо! Должны же мы быть вознаграждены за все муки. Ночь миновала, наступил долгожданный день. Пусть светит нам солнце наших сбывшихся надежд!

Реальное сознание того, что я намереваюсь жить в этом восстановленном доме, вдруг наполнило мою душу знакомой горечью. Радость улетучилась. Я поняла, что ночной кошмар не исчезнет, когда я открою глаза.

Я постаралась отбросить эти чувства, улыбнулась Крису, стиснула его пальцы и снова стала разглядывать Фоксворт-холл, восставший из праха, противостоящий нам и поражающий нас своим могуществом, своими колоссальными размерами, ощущением непреходящей злобности, бесчисленными окнами, которые были прикрыты черными ставнями и походили на темные холодные глаза под тяжелыми веками. Казалось, он увеличивался в размерах, захватывая все новые и новые акры земли в своем гордом и пугающем величии. Он превосходил по величине большинство отелей и по форме походил на огромную букву «Т», только перечеркнутую с каждого конца, таким образом его центральная часть была непропорционально огромна, а к ней с разных сторон были пристроены флигели – с севера и юга, с запада и востока.

Дом был построен из розового кирпича. Множество черных ставен гармонировали с крышей из шифера.

Четыре внушительные белые коринфские колонны поддерживали грациозный портик фасада. Над темными двустворчатыми дверями переливался огнями круг из разноцветных стекол. Огромные медные орнаментальные щиты украшали каждую дверь, и все это делало дом более элегантным и менее мрачным.

Я уже почти успокоилась, когда вдруг солнце скрылось за темными тучами. Я глянула вверх – небо потемнело, собиралась гроза, усиливался ветер. Деревья в лесу раскачивались, а встревоженные птицы с криками метались в поисках укрытия. Зеленые лужайки, только что безукоризненно чистые, покрылись сброшенными листьями и обломанными ветвями. Цветы, рассаженные на геометрически правильных клумбах, были безжалостно прибиты к земле.

Я задрожала и прошептала про себя: «Скажи мне снова, Кристофер, что все будет хорошо. Скажи мне это снова, потому что не хочется верить, что солнце скрылось и приближается гроза».