Виктория Токарева - Дерево на крыше [сборник]

Когда Александр вернется, он влюбится в своего сына – так думала Вера. И даже если не женится, то будет приходить к ним как к себе домой. А Вера с Ванечкой будут его ждать и демонстрировать свои успехи. А если вдруг Александр женится на одной из своих подружек, он все равно будет приходить к Вере и навещать своего сына. Кровь – не вода.

Вера ни на что особенно не надеялась и не рассчитывала. Материнство заполняло ее до краев, и рядом со счастьем материнства все остальное казалось сущей ерундой – роли, положение в обществе, кто что говорит…

Заходили подружки, втайне сочувствовали Вере: мать-одиночка, без особых перспектив на полную семью. А Вера втайне сочувствовала им: бегают, суетятся, юбки треплют, чужих вонючих мужиков обнимают. Разве не лучше прижимать к груди теплого, живого ангела и целовать его в мокрое рыльце… Разве не лучше взращивать свое?

Подруги уходили. Вера ставила кварцевую лампу, чтобы санировать помещение, убить микробы. Открывала окно, очищала воздух. Для нее люди – носители грязи. А ребенок еще маленький и хрупкий. И кто, как не она, должна его оберегать и защищать.

Однажды после ухода Вальки Саниной Ванечка стал задыхаться. «Сглазила», – испугалась Вера. Стала читать заговор от сглаза, но ничего не помогало.

Ребенок синел, ловил воздух крошечным ртом. Смотреть на это было невозможно. Казалось, она сама его душит.

Вера заметалась. Вызвала скорую помощь. Скорая отвезла ребенка в детскую Морозовскую больницу.

Веру положили вместе с ребенком. Иначе и быть не могло. Вера все равно пролезла бы к своему мальчику, хоть по стене, как альпинист. Хоть через трубу, хоть на крыльях, как Карлсон, который живет на крыше.

Их поселили в отдельном боксе.

У мальчика оказался ложный круп. Врачи объяснили, что это – аллергическая реакция. На что? Должно быть, на Вальку Санину. У Вальки на голове был буйный парик, на плечах – чернобурая лиса. Сплошная пыль и микробы.

Ванечке сделали укол. Приступ прошел. Но ребенка задержали в больнице еще на несколько дней. Для верности.

От Вальки Саниной исходил не только вред, но и польза. Она позвонила Марго и сказала, что Веру Лошкареву с ребенком забрали в больницу и неизвестно…

Марго почувствовала, как сердце ее заметалось в грудной клетке. Александр был на съемках. Участвовать не мог. Да и какое участие от Александра? Напьется и отключится.

Александр в житейских вопросах – пустое место. А вот Марго – другое дело. Она в состоянии начать войну между государствами и остановить войну. А когда вопрос касается кровного внука…

Марго отправилась в Морозовскую больницу, перетряхнула ее сверху донизу, напугала главного врача, хотя тот был ни в чем не виноват.

Главврач собственноручно, вернее, собственной персоной отправился сопровождать Марго. Он шел рядом со стремительной красавицей средних лет, и ему нравилось ей подчиняться.

Марго вошла в бокс и увидела грудного внука. Он был копия ее мужа, Алексея Ивановича. Лысая голова, брови вниз, нос крючком.

Самое начало жизни и самый конец – идентичны. Природа делает кольцо. Поэтому младенцы и старцы похожи: лысые, много спят.

Марго смотрела на своего внука, и ее сердце плавилось от любви и жалости.

– Я забираю вас к себе, – заявила она Вере.

Вера что-то залепетала: то ли спрашивала, то ли возражала. Но Марго не хотела слушать. Она не могла оставить ребенка на эту вялую овцу Веру. Ребенок – слишком ответственное мероприятие и слишком большое сокровище, чтобы им рисковать.

Вера с Иванушкой переехали в семью Александра. Без самого Александра. Его не спросили. А зачем? Марго и без него все решила.

Счастье Александра – кино. Но кино – это мираж. А готовый ребенок – это реальность, с ногами, руками, мордочкой и даже с говнецом.

Вера и Ванечка поселились у Марго. Генеральская квартира – четыре комнаты, кухня тридцать метров и длинный коридор, хоть катайся на велосипеде.

Вера неделю занималась генеральной уборкой. Солнце сверкало сквозь чистые окна. Но главное солнце – Ванечка.

Алексей Иванович торопился с работы домой, чтобы успеть погулять с внуком. Ему доверяли эту позицию.

Марго просыпалась в хорошем настроении. Как в молодости. За стеной квакал Ванечка. Ни у кого не было таких детей – так ей казалось. На него можно было смотреть не отрываясь. И не надоедало. Марго удивлялась: как соединились в этом мальчике молекулы двух столь разных людей – Веры и Александра. Энергетический взгляд Александра, сразу виден характер. А от Веры – славянская милота и общий облик. Казалось, что этот ребенок был всегда. И странно, что когда-то его не было. На работе у Марго произошла неприятность, а именно – перестановка кадров. Марго была уверена, что ее повысят в должности и зарплате. А повысили некую Микушеву. Был звонок сверху, и несправедливость восторжествовала.

Марго заплакала. Ее кинули и обидели.

Если бы дело происходило не в Москве, а на Кавказе и если бы у Марго были братья, они начистили бы рожу кому надо. Защитили бы честь сестры. Но дело происходило в Москве. Чистить рожу никто не стал. И даже словесно не обругали. Не будет же муж Марго, генерал тыла и транспорта, материть по телефону начальника отдела кадров.

Марго просто перестала ходить на работу. Ей стало противно. А тут и внук подоспел.

Ребенок в доме – столько работы. И сколько бы ни было помощников, всей работы не переделать. А что касается морального удовлетворения, то и сравнивать нечего. Хоровое пение – для публики, для незнакомых людей. А ребенок – лично себе. Твое собственное бессмертие.

Марго ушла на пенсию. Окунулась в семью. И это оказался целый мир. И в нем – простор для творчества, не меньший, чем в музыке.

По вечерам, когда ребенок засыпал, садились играть в карты: генерал, Марго и Вера. Игра была дурацкая, но мозги отдыхали.

Марго не любила проигрывать, мухлевала. Вера разоблачала. Справедливость восстанавливалась. И не было более спаянной команды, чем эта, объединенная спящим мальчиком за стеной.

Александр вернулся, когда Иванушке было восемь месяцев. Он еще не ходил, но уже ползал – стремительно, как таракан. Только что тут – и уже в другом конце длинного коридора.

Александр поставил чемодан. Снял дубленку.

Ванечка оказался у него под ногами. Александр боялся сдвинуться с места. Боялся наступить.

Вышла Вера. Подняла мальчика на руки. Богоматерь.

– Тя-ття… – проговорил ребенок.

– Счастье, – перевела Вера.

Александр понимал: ему надо занять определенную позицию. Да или нет.

ДА – значит Вера и ребенок остаются в доме. Значит, Александр практически женат. Гражданский брак.

НЕТ – значит Вера тихо, постепенно перебирается на свою территорию. Значит, у Александра на стороне есть ребенок, но сам он свободен, с чистой совестью и паспортом.