Сергей Жадан - Интернат
- Название:Интернат
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Меридиан Черновиц
- Год:2017
- Город:Черновцы
- ISBN:978-966-97679-0-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Жадан - Интернат краткое содержание
…Январь 2015 года. Донбасс. Паша, учитель одной из школ, наблюдает, как линия фронта неуклонно приближается к его дому. Случается так, что он вынужден эту линию пересечь. Чтобы потом вернуться назад. И для этого ему как минимум нужно определиться, на чьей стороне его дом…
Интернат - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Значь так, — говорит, — инструкции, как и обещали, — говорит. — Приём пищи, — добавляет, — гражданского населения, — уточняет. Женщины слушают, не перебивают. Паше кажется, что его просто не понимают, какими-то не теми словами он говорит. Опускает руку, поправляет очки.
— Послушайте, — говорит устало. — Там, — показывает за окно, — можно поесть. У кого есть посуда — подходите.
— Автобусы будут? — так же устало спрашивает его женщина в траурном платке.
— Обещали, — отвечает Паша.
— Из центра? — спрашивает женщина.
— Из центра, — не возражает Паша.
Женщины тянутся на улицу, прикрываются от дождя кто чем может, идут под навес, протягивают пустые посудины. Боец в грязном белом халате и резиновых перчатках щедро накладывает какую-то мокрую кашу с кусками тёмного мяса. Другой разливает чай в кружки и термосы. Всем хватит, смеётся он, всем, бабоньки, хватит. Женщины не реагируют, даже не плачут. Холодно, мокро, хочется есть. Берут свою пайку, бегут под потоком воды назад, в помещение вокзала. Паша стоит на ступеньках, делает вид, что контролирует процесс. Малой нырнул в толпу, нарыл где-то одноразовую тарелку, прибегает с кашей. Половину глотает сам — жадно и быстро, как утка, — остальное суёт Паше. Тот сначала отнекивается, мол, не голодный, но не выдерживает, берёт ложку, быстро доедает за малым. Сразу же чувствует, как давно не ел, как проголодался. Устало прислоняется спиной к колонне, разглядывает толпу сквозь дождь. Женщины проходят мимо него, кое-кто кивает ему, как старому знакомому, мол, всё нормально, спасибо, едим. Смотрят на него, как на главного. Может правда думают, что он тут за что-то отвечает. К тому же Елисеич общается только с ним — исключительно, подчёркнуто. Подходит, потирает зябко руки, завершаем, говорит, приём пищи, согласно инструкциям.
Осуществили, охотно соглашается Паша, чего там. Автобус когда будет? Будет, неохотно отвечает Алексей Елисеич, нервно подёргивая толстой щекой, точно по графику подачи. Ну и хорошо, отвечает на это Паша, ну и зашибись.
Бойцы стоят поодаль, смотрят на мокрую очередь, состоящую из одних женщин, пытаются как-то поднять боевой дух, разрядить, так сказать, хуёвую атмосферу, шутят, подсмеиваются друг над другом. Но женщин это только пугает: ничего хорошего они от военных не ждут, хватают свою еду, бегут назад, в здание вокзала. На Пашу бойцы по-прежнему посматривают недобро, мол, местный, а не воюет, бабами прикрывается. Что-то друг другу нашёптывают, сами же и смеются, показывая молодые сильные зубы. Паша стойко делает вид, что его это не касается. Стоит, подпирает колонну, слушает, как вверху над ним бормочут промерзшие голуби. Из-под навеса выходит один из бойцов — молодой, лет двадцати, светловолосый, аккуратный. Начищенные берцы. Да что там берцы — даже ногти подстрижены. Полноватый, правда. Белый маскхалат, чёрная пуховая куртка. На пингвина похож, думает Паша: черный верх, белый низ. И старая офицерская планшетка через плечо. Наверное, политрук. Поднимается по ступенькам к Паше, перебрасывает планшет за спину, достаёт из кармана яблоко, протягивает малому. Малой смотрит на него пренебрежительно, но яблоко берёт и сразу же начинает грызть, демонстративно не поблагодарив. Боец-пингвин смотрит на него, но не выдержав взгляда малого, поворачивается к Паше.
— Что, бать? — спрашивает деловито. — Как обстановка?
Говорит грамотно, без акцента, сразу понятно, что не местный. Хочет понять настрой мирного населения.
— Обстановка как обстановка, — отвечает Паша. Ну а что ему ещё ответить?
— Тяжело было? — продолжает спрашивать пингвин.
— В смысле? — не понимает его Паша.
— Ну под этими, — кивает пингвин головой на север, — тяжело было?
Малой тоже поднимает голову к Паше, мол, ну-ка, ну-ка, тяжело тебе было или нет? И голуби вверху, похоже, тоже высовывают свои клювы, прислушиваясь, что же он ответит.
— Тут женщины и дети, — осторожно говорит Паша. — Им тяжело.
— Ясно, — с пониманием кивает головой пингвин. — Ну ничего, прорвёмся, отстроимся. Твой? — показывает на малого.
— Племянник, — сразу предупреждает Паша.
— Где твой папа? — пингвин наклоняется к малому. Спрашивает дружелюбно, но смотрит придирчиво, ничего не пропустит.
— В танке сгорел, — говорит малой, хрустя яблоком.
— В чьём? — вспыхивает глазом пингвин.
— В своём, — отвечает малой, не моргнув. — Ему папа с войны пригнал. Мой дедушка, — поясняет.
— Да заливает он, — не выдерживает Паша. — Бросил их папа. Интернатский он.
— Сирота, значит, — сочувственно кивает головой пингвин. — А мама есть?
— Мама есть, — не возражает Паша. — Мама в рейсе. Проводница. — И тут же прикусывает язык.
— Проводница? — насторожено переспрашивает пингвин. — Ну и где она сейчас? Где её рейс?
Но тут его окликает Елисеич. Вовремя, между прочим. Вася, говорит, чего приебался к гражданскому лицу? Вася ещё раз недовольно бросает взгляд на малого, тот невозмутимо грызет яблоко, всем своим видом спрашивая: точно, Вась, чё доебался? Вася отворачивается, бежит к своим. Голуби разочарованно жмутся друг к другу, чтобы согреться.
Автобусы подгоняют где-то после девяти. Два потрёпанных лаза, один сине-зелёный, второй просто грязный, к тому же раньше оба явно использовались военными: на сине-зелёном висят порванные флаги, вдоль борта аэрозолем написан боевой лозунг, который уже не прочитать. А грязный, серый, подъезжает с выбитыми окнами, из которых печально свисают мокрые занавески, словно рваные паруса. И фары у него тоже разбиты. Да и номеров нет, если уж совсем откровенно. И в обоих лазах за рулём военные, то есть транспорт боевой. У грязного даже обшивка пробита в нескольких местах, досталось. Женщины сразу вываливают из вокзала, таща на себе мешки, сумки, разную домашнюю утварь, волоча за собой детей. Бросаются к автобусам, кричат, голосят. Алексей Елисеич поначалу даже не знает, что делать с этим гражданским населением, но быстро приходит в себя, протискивается ближе к автобусам, поднимает руку, ждёт, пока все успокоятся. А когда все более-менее успокаиваются, начинает злиться и объяснять, что, мол, нужно всем успокоиться и послушать то, что он скажет, а то никакого конструктива и рабочей обстановки, и вообще они все его тут подзаебали. Объясняет, что транспорт он снял с фронта, где ныне проливается кровь за правое дело, и потому, если они не сделают несколько шагов назад, у него вообще есть инструкция из центра послать всех нахуй и отправить транспорт назад, на передовую борьбы за счастливое будущее. И когда все умолкают, Елисеич говорит, важно покачивая толстыми щеками, что вот этот, сине-зелёный, поедет на комбинат, а вот этот, просто грязный, на посёлок.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: