Гера Фотич - Умереть в раю [СИ]

— Здесь всегда так жарко?

Никита поднял голову от тарелки и, посмотрев на охрану, поджал нижнюю губу.

— Нет! Сегодня дежурит хиляк! Вон видишь, он за компьютером сидит. Всё время дрожит от холода, поэтому кондиционер отрубает. Завтра его сменит толстяк. Тому все время жарко. Так что приготовься мерзнуть! А вообще-то здесь на первом этаже четыре душевых открыты постоянно. Белье меняют часто — два-три раза в десять дней. А ты уже своим позвонил? Раз в неделю дают свиданку!

— Нет, не звонил, — грустно ответил Василий, — у меня номера телефона нет! Да и вряд ли кто придет!

— Понятно, — с видом посвященного в тайну «русской мафии», кивнул головой Никита. Он небезосновательно сделал вывод, что дело связанно с наркотиками и требует конспирации. Поэтому решил держаться подальше от этого деда и сразу после обеда свинтить в спортзал.

— Слушай, Никит, а что они всё время подсовывают бумаги на двух языках, на английском и ещё каком-то, — спросил Василий, — ты не знаешь, на каком?

— Испанский! — гордо ответил Никита. — Посмотри, здесь больше половины мексиканцев. Есть два клана. Между ними частенько происходят драки. Сегодня опять что-то не поделили, видел? Для драчунов — шесть комнат карцера, куда им еду приносят. Только на час выпускают походить по общему залу.

Василий вскрыл небольшую коробочку с молоком и выпил содержимое. Вспомнил, что точно такую упаковку Валерия покупала Даниле, и тот с удовольствием сосал через трубочку содержимое. Прямо как он сейчас. И от этого ощущения близости с внуком Василию снова стало грустно.

Он испугался, что сейчас опять погрузится в воспоминания. Те, словно крючья, будут цеплять его за живое, стараясь уберечь от намеченного плана, отсрочить задуманное в надежде на встречу.

— Пойду отдохну, — сказал Василий, медленно поднимаясь из-за стола, опираясь руками на столешницу, облегчая тем самым боль в ноге, — а то ночь была беспокойная.

— Ранили? При задержании? — взволнованно спросил Никита.

— Промахнулись, — серьезно ответил Василий, — целили в сердце, но я увернулся. Поскользнулся, правда, икроножную потянул.

Чувствуя на себе настороженный взгляд парня, взял поднос. Не торопясь, понёс посуду на мойку. Поднялся по лестнице и, найдя свою камеру, лёг на заправленную постель. Почувствовал усталость и закрыл глаза. Сквозь сон услышал громкий голос из динамиков, и, приоткрыв глаза, увидел, как поехала на роликах и захлопнулась решетчатая дверь. На соседней койке кто-то сидел, но Василий отвернулся к стене и снова закрыл глаза.

Как только он уснул, снова раздался хлопок, и двери открылись.

— Они что, издеваются? — недовольно произнес Василий вслух. Понял, что поспать ему не дадут. Сел на койку и спустил ноги. На соседней кровати сидел лысый мексиканец лет тридцати. Плотная щетина подбородка придавала ему импозантность сердцееда, каких частенько выставляли в рекламных роликах.

Увидев, что Василий проснулся, он что-то сказал. Василий отрицательно покачал головой. Тогда лысый сердцеед показал на себя пальцем и произнёс:

— Анибал! Василий повторил его жест, назвался:

— Василий!

— Вас… васыл…лы…, — попытался повторить парень. Василий с сожалением послушал интерпретацию своего имени. И неожиданно улыбнулся от пришедшей к нему в голову идеи. Снова показал на себя пальцем:

— Деда!

— О, Деда! — радостно повторил лысый без запинки. Вскинул большой палец правой руки вверх. — Деда!

Затем наступила пауза. Сердцеед нетерпеливо ерзал на своей кровати. Качался взад — вперед. Было заметно, что он хочет общения, но не знает, с чего начать.

Василий показал на открытую дверь камеры, а затем свел руки вместе, развел и снова свел. Это, похоже, сработало, и Анибал, достав из-под подушки блокнот, пересел к Василию. Стал карандашом рисовать стрелочки и писать над ними цифры. У первых наконечники были направлены в разные стороны, и парень поставил над ними шестерку. У следующей пары наконечники сходились, и он надписал — четырнадцать…

Василий догадался, что стрелочки — это направления движения дверей, и в шесть часов они открылись, а в два часа дня закрылись. Всё остальное стало понятно. Оказалось, что двери пару раз закрываются, а потом открываются, видимо, для проверки арестантов. Сопоставил это с режимом дня, который с листа перевёл надзиратель, Василий смог представить всю картину проживания в этом учреждении. Он улыбнулся и понимающе кивнул.

Лысый сердцеед обрадовался, ободряюще толкнув Василия в плечо, засмеялся:

— Деда! Де-да! Василий хотел ответить любезностью. Но внезапно забыл имя соседа. Ну, напрочь выскочило из головы. Что-то знакомое крутилось на языке. А! Вспомнил! В свою очередь радостно толкнул парня в плечо:

— Каннибал!

— Но каннибал! Но!.. — испуганно выкатил глаза лысый сердцеед. Ткнул в себя пальцем — Анибал! Ну да, есть разница! Василий невольно рассмеялся. Стал повторять:

— Каннибал — Анибал! Анибал — каннибал!

Лысый сердцеед не обиделся. Напротив, тоже развеселился. Захохотал. Василий неожиданно увидел, что у того нет двух верхних передних зубов, отчего улыбка приобретала особую клоунскую комичность. Развеселился пуще прежнего. Показал пальцем на беззубый рот сердцееда и снова произнес:

— Анибал — каннибал! — стал безудержно хохотать.

Редкозубый лысый сердцеед не посмурнел, а заразился новым всплеском веселья. Понял, что имеет в виду Василий. На открытом лбу, переходящем в лысину, образовался ряд больших параллельных морщин, спускающихся почти к уголкам открытого рта и образующих смешной овал. Он тыкал пальцем себе в зубную брешь и, заливаясь смехом, повторял:

— Анибал — каннибал!.. Приступ совместного истерического хохота потряс камеру. Василий давно так свободно не веселился. Было в этом что-то родное, близкое ему и откровенное. Словно они с этим парнем давно искали друг друга, и вот теперь уже не осталось преград для общения. Оба чувствовали, как в эмоциональном содрогании тел, рожденных на противоположных сторонах планеты, единым порывом сплетаются и роднятся души.

Василию понравился этот лысый сердцеед, выучивший пару русских слов. От него шла доброта и непосредственность, которую Василий испытывал при общении с Данилой. Быть может, отсутствие возможности понимать речь заставляет людей сильнее чувствовать друг друга, воспринимать на уровне подсознания.

Постепенно успокоившись, они некоторое время сидели бок о бок. Анибал первым пришел в себя. С улыбкой глядя на Василия, ловко вынул из-под своего матраса коробку с шахматами и слегка потряс ими. Внутри — приглушённый стук деревяшек.

Василий кивнул и отодвинулся, освобождая место для доски. За игрой время пролетело незаметно. Еще раз проехала туда обратно металлическая дверь камеры и скоро прозвучала команда надзирателей. Анибал жестами показал, что пора на ужин и осторожно встал с койки, чтобы не задеть доску. Василий, кряхтя, тоже стал подниматься, опираясь руками на край постели.