Евгений Будинас - Промежуточный человек

— Неужели нельзя обойтись без всего этого? — Директор снова тяжело вздохнул. — Строят же люди и дома, и дачи… — Директор сам имел дачу и прекрасно знал, что без всего э т о г о нельзя построить даже собачью конуру. — Слушай, а какие у тебя новости с Союзом писателей?

Виктор Аркадьевич вопрос понял. Вот уже больше года тянулась его история со вступлением в Союз писателей. Член СП — это сразу же сняло бы множество вопросов. Еще только задумав покупку дома, Сватов отыскал какое-то доисторическое (правда, никем не отмененное) постановление, разрешающее членам Союза писателей приобретение (на правах собственности) сельских домов у себя на родине. Ну, насчет родины — это нюансы, родина — это не всегда там, где человек родился, чаще это то место, где он себя ощутил…

Но ничего нового со вступлением не было.

Еще раз, уже совсем тяжело вздохнув, директор отошел наконец от окна, раздавил окурок в пепельнице, с досады растер табак между пальцами.

— Двигай-ка ты, Витя, прямо к Архипову. Машину я уже вызвал. Ничего мы здесь с тобой не придумаем, пока не разведаем, что к чему. Я и сам хотел позвонить, но потом подумал, что тебе это удобнее. — О близких отношениях Сватова с товарищем Архиповым он знал.

— А по-моему, это все чепуха, — сказал Сватов.

Никакой особой тревоги он не чувствовал, но от машины отказываться не стал и советом директора воспользовался.

Помощник товарища Архипова, прекрасно знавший про благосклонное внимание шефа к Виктору Аркадьевичу, на сей раз встретил его подчеркнуто сухо, не ответив на вопрос, на месте ли с а м, прошел в свой кабинет, жестом приглашая Сватова следовать за ним.

— Очень хорошо, что вы заглянули. Товарищ Архипов поручил мне с вами переговорить, разумеется, конфиденциально. Скажите, Виктор Аркадьевич, у вас есть… враги в научном мире? Ну, скажем, в области АСУ или экономической кибернетики. Сами-то вы по строительству защищались?.. Ну, завистники там, недоброжелатели… или, может быть, друзья?

— Это что ж, — Сватов усмехнулся, — по нынешним временам одно и то же?

Помощник промолчал. Игривая самоуверенность собеседника не казалась ему уместной.

— Речь идет об одном весьма неприятном документе… к сожалению, в нем фигурирует и ваше имя. Причем не в лучшем контексте.

В последнем Сватов не сомневался. Но при чем здесь АСУ?

— Дело в том, что документ анонимный, но отпечатан он на множительной машине, которая используется у нас исключительно в этой области. Да и бумага… Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения насчет авторства? Нет, ну тогда давайте пройдемся по фактам…

Помощник спрашивал, заглядывая в бумагу, Сватов давал разъяснения. Факты подтверждались, во всяком случае, те, которые касались лично его. А об остальных и не спрашивали.

— Все верно, — сказал он с облегчением, когда помощник перевернул последнюю страницу.

Никакого удовольствия хозяину кабинета это признание не доставило. Даже напротив, оно его огорчило. Ну, может быть, все-таки есть искажения, отступления от действительности, подтасовки? Не все же именно так было?

— Почему не все? Все. Фактически все верно. А что касается трактовки… Тут у каждого свое право и свой взгляд — это вообще от мировоззрения. Вот этот абзац, например. — Сватов потянулся к бумагам, но помощник остановил его жестом. — Ну, о том, что «являясь преуспевающим деятелем культуры…»

Помощник зачитал:

— «…безжалостно эксплуатирует свой талант, добиваясь известности и особого положения в обществе. Безнаказанно пользуется вниманием влиятельных лиц даже в правительстве республики, а некоторых своими фильмами, книгами и статьями ухитрился расположить к себе и заполучить в покровители…»

— Это, по-моему, даже хорошо изложено, — язвил Сватов. — Во всяком случае, лестно, как и всякое признание заслуг. Жаль, книг у меня пока маловато, что настораживает. Подозреваю, что книг-то моих автор письма не читал… Хотя по этому признаку его вряд ли удастся разыскать…

Можно подумать, что здесь перед нами все тот же Виктор Аркадьевич Сватов — спокойный, уверенный в себе, отчего и всесильный. Ведь именно самоуверенность Сватова, являясь как бы выражением его внутренней силы, эту силу как раз и питала.

Можно было предположить, что и сейчас все назревающие неприятности, все тучи, сгущающиеся над головой, развеет Сватов легко и непринужденно. Но…

Суждено было, оказывается, Виктору Аркадьевичу, только-только взобравшемуся в зенит своего благополучия, пережить и еще одну метаморфозу, на сей раз весьма отрицательного свойства.

Первое беспокойство он уже ощутил в приемной товарища Архипова. Вида, конечно, не подал, но нежелание товарища Архипова с ним встретиться расценил как первый тревожный звонок, сразу заподозрив начало больших неприятностей.

— Пальто не так подаете. Надо, — гардеробщик показал, как нужно держать пальто в серьезном учреждении, — за вешалку.

— Вы бы курсы организовали, — позволил себе пошутить Сватов.

Достав расческу, он уже поправлял перед огромным зеркалом остатки своей когда-то кудрявой шевелюры. Надо признать, выглядел он неплохо, и даже вполне.

— Не умеете острить, так помолчите, — строго одернул его гардеробщик.

— Ну так и по остротам организуйте курсы. — В голосе Сватова на сей раз проявилась едва заметная пружина, сработала привычка ставить людей «на место».

— Ладно, ладно. Не нужно только слишком много из себя воображать. По первому разу здесь все умники. — Гардеробщик уже не со Сватовым разговаривал, а как бы сам с собой. — Слова им не скажи. Был бы такой важный, сюда бы не пригласили…

— Так ведь пригласили.

Сватов отчего-то посчитал необходимым оставить за собой последнее слово. С раздражением он вспомнил утренний разговор по телефону, который меньше всего походил на приглашение. Правда, отодвинуть встречу на час ему все же удалось: не то чтобы он был слишком занят, дело не в занятости, а в необходимости ее подчеркнуть.

— Это ничего, что пригласили, — «успокоил» его гардеробщик. — Сегодня пригласили — завтра привезут.

«Мда… учрежденьице… — неожиданно для себя Сватов почувствовал весьма неприятное посасывание под ложечкой и даже легкую тошноту, словно вступил на уходящую из-под ног палубу. — Клиентов здесь не жалуют…»

По широкой дворцовой лестнице он поднялся на второй этаж. Высокий потолок бесконечного коридора, высокие двойные двери с литыми бронзовыми ручками. Отыскав глазами нужный номер, Виктор Аркадьевич постучал, сверился в повестке, снова стукнул и, не дождавшись ответа, потянул дверь на себя, стараясь сделать это как можно непринужденнее.

Но из кабинета его вежливо выпроводили, попросив подождать в коридоре на скамье.