Сергей Телевной - Я - не заморыш!

Мы гурьбой вывалили в коридор. О чем говорили взрослые, не было слышно. Хлюст прильнул ухом к двери.

— Ну что там? — с деланым равнодушием спросил Амбал. Хлюст только прижал палец к губам: «Т-с-с.».

— Короче, я уже сказал, что претензий не имею, — обратился Амбал ко мне. — А ты, заморыш?

— Тоже не имею, — с удовлетворением ответил я, стараясь глядеть прямо в красные глаза Амбала. Убедившись в наличии приличного синяка и на его физиономии, добавил: — Но я не заморыш.

— Что-то ты раздухарился, — с тихой угрозой произнес Амбал. — Ты вчера поступил не по-пацански, понял?

— Понял, — я краем глаза видел Ленку, это мне придало сил. — Но на «понял» меня не бери.

— Да ты не понтуйся перед Ленкой, — засмеялся Амбал. — Она же знает, кто есть кто.

Распахнулась дверь кабинета участкового:

— Быстро заходите, — тетя Валя смешно замахала ластами рук.

— Так! Я тут с вашими родителями поговорил. Мне их жалко по-челове­чески. И вам не хочется портить жизнь, — участковый медленно обвел взгля­дом нашу ватагу. — Но некоторые по-человечески не понимают.

Из-за стола грузно встал Завмаг:

— Вас, сопляков, товарищ майор, можно сказать, от тюрьмы спасает, а вы не понимаете.

Он долго читал нотации: про тяготы жизни (и смотрел на меня), про злов­редную «лирику» (и смотрел на Амбала), про то, как трудно родителям добы­вать хлеб насущный (и смотрел на свою дочку). Потом почему-то перешел на товарно-денежные отношения, низкую платежеспособность населения, маркетинг. Словечек всяких наговорил — фиг поймешь. Сказал, что сейчас такое время, когда человек человеку — волк.

— А вы друг другу не должны быть волками погаными. Жизнь и без того на вас таких зверей напустит, что мама не горюй! — И завершил тем, с чего начал: — Товарищ майор вас, считай, из тюрьмы вытащил. Должны понимать это.

— Задача участкового — не сажать в тюрьму, а оберегать от нее! — пафосно сказал майор.

Короче, нас отпустили. Звездная Звезда стремглав побежала в школу — от отца подальше. Амбала и Хлюста тетя Валя по очереди бессильно колотила кулаком по спине: «Мучители. Мучители!..» Они удалились. Моя мама окинула меня любящим взглядом: «Мужчина!» Мне было приятно слышать. Я еще вспомнил, как мама называл меня «кормилец». Я расцвел!

— Ирина, вот опять ты поощряешь раздолбайство своего сына, — сказал Завмаг, но потом добавил: — Хотя, конечно, орел! Пойти против Амбала, хоть и с дубиной?!

— Не с дубиной, а только со скалкой, — уточнил я. У меня душа пела — орел в виде смелости распирал крыльями грудную клетку.

— Ирина, — окликнул мою маму майор, выглянув из кабинета. — Зайди, надо порешать еще одну задачу.

Мама вернулась в кабинет участкового, а Завмаг продолжал:

— Бывало, нас с твоим батей тоже целая кодла метелила. Мы ж с ним одноклассниками были, я говорил: тощий и толстый, — он осекся. — Короче, за одного битого двух небитых дают. Как он там, батя твой?

— Не знаю, не звонил, — признался я. У меня, как всегда, не было на телефоне денег. К тому же, если отец в реанимации, кто ответит?

Завмаг набрал батин номер:

— Здравствуйте. Это номер Константина? Как он там? Кто я ему? Я его родственник, — преувеличил Завмаг, мне это понравилось.

— Выписали из реанимации, говорите? Нужен уход? Понятно.

Как раз вышла мама.

— Ну, что он там еще? — спросил ее Завмаг, кивая на кабинет участкового.

— Все нормально, — улыбнулась мать. — Дедушка Кирилл помог.

— В каком смысле дедушка Кирилл? — удивился я. — Он же давно умер.

— Вот так и помог. Участкового совесть замучила. Признал, что несправедливо на папку моего навесили «хищение в крупных размерах». Вот сердце дедушки твоего и не выдержало такой несправедливости.

— Слышал об этом случае, — сказал Артем Артемович. — Загнали в гроб мужика, царство ему небесное!..

— В воскресенье, кстати, у дедушки нашего день рождения, — сказала мама. — Надо сходить в церковь, помянуть.

До сих пор за матерью я особой набожности не замечал. А тут.

Мама поехала на маршрутке в ПТО увольняться. Я поковылял домой. Не в школу же с такой физиономией!?

— Кир! — Я обернулся, меня догоняла Маришка. — Привет.

— Привет.

— Ну, что там? — она кивнула в сторону опорного пункта полиции.

— Нормально. А ты что не в школе?

— Сейчас большая перемена, — радостно сказала Маришка. — Вся школа жужжит про тебя и Амбала! Как ты его отделал.

— Да ладно.

— Ну, я побежала, — она сорвала веточку вездесущей сирени и помча­лась в сторону школы, смешно запрокинув набок голову.

— Дура какая-то, — посмотрел я ей вслед и чего-то заулыбался. Разбитые губы мешали улыбке, но я весело пошагал домой.

Зазвонил телефон. Это был рыжий Дениска.

— Кир, привет!

— Привет, Дэн!

— Ну, ты как?

— Нормалек!

— Слушай, тут вся школа в шоке! Все перетирают, как ты Амбала мочил.

— Да ладно, Дэн. Ты-то видел, как это было.

— Да круто было! Ты вообще героин. Ну, пока!..

— Пока.

Я, кажется, загордился. Интересно, как там Ленка? Наверное, про мака­ронины мои уже не рассказывает! Я и сам начал верить, что действительно отмочил Амбала. Может, буду офицером спецназа!

Как мы с Денисом внесли свою лепту

В воскресенье хотелось поспать. Но мама разбудила.

— Константинович, мы же в церковь сегодня.

— Мам, ну это без меня.

— Как, без тебя? У дедушки Кирилла ведь день рождения, я ж говорила.

— Да не по кайфу как-то с синяком.

— И мне неудобно, — призналась мама. — А вдвоем — нормально. Очки черные наденешь.

Церковь в нашем поселке Лесостепном, который «ни к селу ни к городу», начали строить лет несколько назад. Я видел ее издалека. До купола строи­тельство еще не дошло. Но службу там уже проводили.

Мама накинула легкий платок, и мне показалась такой необычно краси­вой — прямо мадонна какая-то. Я аж загордился ею.

— Мам, ну ты у меня красавица!..

— Да брось ты. Придумал. Лучше перекрестись, — и сама неумело это сделала. У меня и вовсе не получилось.

Во дворе на подмостках и весь в лесах стоял каркас купола. Мастера еще не все золоченые пластины прикрепили. Сегодня они не работали.

— Красиво. — с благоговением сказала мама.

— Да, классно, — согласился я.

Служба в недостроенной церкви шла в подвале. Сошли по ступеням вниз. Там был полумрак и не так чтобы красиво. Подвал же. Поп (ну, или батюшка, как там правильно?) был молодой и здоровый. Говорят, он служил в «горячих точках». Народу немного — старушки в основном.

И мы с мамой.

Священник мощным голосом читал молитву. Я вслушивался, но ничего не соображал. Глянул на маму — она буквально внимала. Ну ладно, это для нее, значит, нужно. Да и деда Кирилла, главное, помянуть. Пусть.

Ко мне подошла какая-то старушка и потихоньку тронула за плечо: