Владимир Козлов - Сестра Морфея

Людмила Ивановна икнула и, взяв юриста за руку, произнесла:

— Насчёт пива не знаю, а вот танцевать я с вами ещё буду.

Он корректно освободил свою руку и пообещал ей следующий танец исполнить только на Новый год.

— До Нового года долго ждать, — икнула она вновь, — тогда я директора сейчас приглашу. Сергей Сергеевич наотрез отказался со мной вальсировать. А я танцевать хочу.

— Успокойся, — одернул её Платон, — директор, что на костылях с тобой будет танцевать?

Леонид Анатольевич воспользовавшись этой секундной паузой, незаметно исчез из зала.

— А и правда, что это я удумала, — икание её участилось, — а кто он, что танцевал со мной?

— Серый кардинал, — человек губернатора. По сути, он главней директора. Кстати очень богат и холост. На стадионе Мерседес видала, — это его. Не упускай момента, пока на него другие бабы не набросились.

Она выпила ещё и без обуви пошла, искать юриста и пропала. Бесследно исчезла и Роза. Их отсутствия кроме Платона никто не заметил.

Заиграла танцевальная музыка, он поймал на себе взгляд Людмилы Фёдоровны, улыбнулся ей и нежно посмотрел на неё. Она ему ответила тем же и, убрав с подола салфетку, встала со стула. Эти жестом она дала ему понять, что желает танцевать.

Сергей Сергеевич взял её за руки. Ладони были влажные. «Наверное, волнуется?» — подумал он и закружил её в танце.

— Ну, вот ваша мечта и сбылась, — шепнула она ему на ухо, приблизив к нему запах тонких духов, который исходил от её лица.

— Наша мечта, — поправил он её, — я ведь не кудрявый мальчик и в силу своей интуиции всегда чувствовал вашу руку на моём плече. К тому же это вы первой пригласили меня на танец.

— Какой же вы самоуверенный Сергей Сергеевич!

— Вы хотели сказать проницательный?

Её дыхание сократилось.

— Так, — на нас смотрит весь зал, — предупредила она его, — не смущайтесь, я знаю, о чём они сейчас говорят.

— И я знаю, — ответил он, — они сейчас все сидящие и танцующие оценивающе на нас смотрят как жюри на конкурсе красоты и не обсуждают, а восхищаются, нашей чудной паре. А сейчас после танца, когда я уйду к себе курить, они будут вам кидать заслуженные комплименты.

— Не будут, — уверенно сказала она.

— Почему вы так думаете?

— А потому что я уйду вместе с вами. Я не курю, но дым сигарет иногда мне приятно вдыхать. И на дождь посмотрю из вашего окна. Почему то я люблю осенний дождь, хотя никаких приятных ассоциаций у меня он не вызывает. Просто люблю его звук, как прошивает он, словно меч асфальт и умывает пожелтевшую листву.

— Так говорят только совсем одинокие женщины, — сказал он, — у них у каждой имеется свой календарь мечтаний и воздыханий.

Она покрыла его медовой улыбкой.

— Я когда вас впервые увидала, сразу догадалась, что у этого мужчины богатый женский опыт. Очаровательно наглый интеллектуал, поднаторел, наверное, на любовном фронте? — настойчиво и вопросительно заглянула она ему в глаза.

Такого вопроса Платон не ждал, и он почувствовал, что дальше ему говорить будет трудно, но выручил конец танца. Они вышли в коридор, и пошли по толстым ковровым дорожкам, которые полностью заглушали шаги. Он уже уверен был, что после этого перекура, их официальное обращение друг к другу на «ВЫ» погаснет, а поделенная ночь на двоих приведёт к близким неразрывным отношениям. Чем ближе подходил он к двери бассейна, тем больше крепчала у него эта мысль. Но он одного не учёл, что из тёмного холла, за ними наблюдала Людмила Ивановна. Не поймав в свои сети юриста, она в расстроенных чувствах приземлилась на кожаном диване. Она видала, как открылась дверь бассейна, и звонко щелкнул замок. В это время не о какой ясности её ума говорить смысла не было, когда она и трезвой выдавала не редко бредовые мысли. Она представила, как они сейчас милуются, прижимаясь, друг к другу щеками и он бесцеремонно лезет ей под подол красного платья, и она не препятствует этому.

«Подожду, когда они выйдут оттуда, — подумала она, — и этой фифе в красном всё выскажу, что думаю. Нечего прикасаться к святому. Он будет моим».

За дверями бассейна было не так, как представляла себе Людмила Ивановна. Он взял её за руку и, по кромешной тьме провёл в комнату медиков, где свету было меньше чем в погребе. Задвинул гнуто столярное кресло за стол, на котором частенько сидела Людмила Ивановна, так — как в последнее время оно служило подставкой для ног, и открыл одну створку окна. Сам уселся на своё коронное место. Он закурил, а она, прижавшись к его плечу, стала, молча смотреть во мглу осени и слушать мелодию дождя. Они чувствовали друг друга, и о чём думал он, о том же думала и она. В этом он не сомневался. Два человека находясь в одном маленьком помещении под, вечерним покрывалом, которое небо опустило на землю и хрустальным звоном дождя могли думать только об одном, — кто развяжет первым узел скованности и переступит юношескую застенчивость.

«Конечно, первым должен быть я» — подумал он и, затушив окурок в банке от пива, слез со стола и сзади обнял её. Она ждала от него этого смелого шага и, показав свою спину осенней мгле, обвила его шею:

— Я всегда думала, что любовь у меня отгорела, — шептала она ему на ухо, — думала ну чем я, так виновата перед судьбой, что она забыла про меня, красивую женщину. А тебя увидела первый раз, сразу поняла, что любовь моя воскресла. Я тогда взмокла от волнения. А ещё твой язык досконально доконал меня.

Он чувствовал, как её лицо пылало. Ей ничего не говорил, боясь, что важный момент, убежит от него, поэтому он только целовал её лицо.

— Я как в сладком сне, только некстати горю словно лампочка, давай немного успокоимся и пойдём туда. Наша длительная отлучка даст повод грязным языкам. Сплетен потом не оберёшься. Лучше попозже ещё придём сюда покурить.

— Ты прелесть! — только и сказал он и, взяв, на этот раз её за талию повёл к выходу.

В коридоре было чуть светлее, чем на улице, но тише, — не слышно, было дождя. И только из дальней двери кафе падал на стену свет и слышался чей — то голос исполнявший песню под караоке.

— Я забегу в туалет, — сказала она, — а ты иди в кафе и захвати с собой Людмилу Ивановну. Я сейчас в зеркало посмотрюсь и тоже приду.

— Ход твоей мысли мне понятен, — ответил он ей, — и, убедившись, что коридор пуст, нежно прикоснулся к её губам.

— Иди, иди, не зажигай меня, — вымученно выдавила она из себя и нырнула в туалет для администрации.

— Я так и думала, что после бассейна вам в туалет захочется, услышала она голос Людмилы Ивановны.

Она сидела разутая на тумбочке с восковым лицом и пьяными глазами. Её руки нервно терзали дамскую сумочку. На полу валялся поломанный ободок от её причёски и несколько окурков.