Альберт Спьяццатов - Ребро жестокости

Друзья его сына, женатая пара, приобрели участок в паре километров от тюрьмы и щедро оплатили срочную постройку небольшого фермерского домика, которому суждено было впоследствии распахнуть ворота на волю перед беглецом. На подготовку побега Монтесумы ушли месяцы кропотливой работы команды, собранной Апрелем. Привлечены были ведущие инженеры, геологи, топографы, архитекторы и программисты. В первую очередь, проект тоннеля должен был оказаться удачным благодаря активному использованию спутниковых систем навигации, без них подвести его под конкретную душевую кабинку было бы фактически невозможно.

Но Монтесу всё равно не верилось до самого конца намеченного предприятия. Он смог наладить каналы тайной связи, и время от времени получал информацию о ходе работ, то в виде зашифрованных сообщений, то в виде полунамёков. Надежда крепла, но вместе с ней росли одолевавшие его сомнения – где может крыться роковая ошибка, что может пойти не так, кто может внезапно вмешаться и раскрыть план побега? То, что его разместили на первом этаже, а не на втором – уже само по себе чудовищное везение, если только об этом не похлопотал Апрель. Ведь под второй этаж не подведёшь никакой, самый хитроумный подкоп, думал он. А в это время, глубоко под землёй, отважные рудокопы, ведомые сигналами с орбиты, не опускали своих заступов день и ночь, работая посменно, пробивая путь сквозь сырую толщу осадочного слоя земной коры. От порододробильной техники, использовавшейся на раннем этапе работ, типа электробуров, приходилось отказываться по мере продвижения к зловещему сердцу тюрьмы. Казалось, под землёй, как и на поверхности, её территория так же была разделена на специальные зоны с нарастающим усилением контроля. Своим мифическим побегом он оставит грядущим поколениям великое сказание о том, на какие чудеса способна сознательная воля личности, помноженная на усилия коллективного разума друзей и единомышленников. Он докажет на фактах, что никому из нас не суждено носить колодку рабства на шее, до тех пор пока мы сами не сломлены и не согласились на неё внутри себя.

Ожидание имеет свойство тоже порой становиться мучительным в зависимости от игры сомнений и нетерпения в душе заключённого. Время то тянется, то летит, дни и ночи обретают причудливую амплитуду. Подземные инженеры тем временем тянули линию труб воздухоснабжения тоннеля из проверенной марки поливинилхлорида, от входа до выхода, вдоль узкоколейной ветки, проводили испытания вентиляционной системы, закачивали кислород из сети равномерно размещённых баллонов, откачивали углекислый газ через фильтры очистки. Так прошло почти полтора года. Монтесума ждал, сомневался, но продолжал надеяться. Он не мог в точности знать о том, что проект находится на стадии завершения, но по ночам ему чудилось копошение невидимых землекопов глубоко под полом. Именно в те ночи они действительно выдалбливали ступени для спуска в тоннель из лаза под его камерой. Оставалось расковырять двенадцать сантиметров бетона непосредственно под душевой.

Поначалу, раз в неделю к нему в камеру приходил штатный психолог, задававший идиотские вопросы, чтобы залезть поглубже к нему в душу, вытащить на свет «подавленного», как он говорил, «эмбриона законопослушного гражданина» или же выведать его самые сокровенные мысли и планы. Поначалу этот самодовольный господин забавлял Монтеса, но, чем больше времени он проводил в одиночном заключении, тем более и более неуместными ему начинали казаться эти визиты. Настал момент, когда душеспасительные беседы психолога, его наивные методы промывания мозгов, уже раздражали его до такой степени, что он чувствовал непреодолимую тягу растерзать его на части голыми руками, загрызть зубами, всякий раз, когда тот напыщенно произносил свои заученные фразы о социальной реабилитации или заводил россказни о «раскаявшихся» мафиози, которые, по его информации, обрели беззаботную и счастливую, жизнь. Когда подвернулся случай, Монтес не преминул сообщить психологу о том, что время от времени испытывает в его присутствии подобные позывы. К его вящему облегчению, визиты психолога прекратились сразу же после этого признания.

Вся его жизнь сейчас протекала под линзой видеокамеры, на глазах у недремлющего наблюдателя из службы охраны. Приходилось контролировать каждое своё движение, каждый мускул своего лица, нельзя было допускать каких-либо отклонений от обычного поведения узника одиночной камеры. Если он вставал, чтобы пройтись, то не чаще, чем обычно вскакивают остальные заключённые, чтобы нервно посеменить по камере, через строго отсчитанные интервалы. Поэтому, когда настала, наконец, долгожданная минута намеченного побега, он выждал какое-то время, прежде чем подойти к душу с рубашкой в руке, якобы для того чтобы простирнуть её, как это обычно здесь делалось. Но как только он шагнул за незримую границу, отделявшую его изображение на экране от «слепого угла» линзы, где оно пропадало, все его движения вдруг обрели лихорадочный и нервный оттенок. Включив воду и присев на корточки за перегородкой, он сосредоточенно простукивал костяшками пальцев цементный пол, до тех пор, пока не отыскал гулкий отзыв полого пространства. Выскребая ногтями мокрый цемент, он ловко подцепил и приподнял плиту, это был искусно выпиленный люк. В лицо ему дохнуло сырым воздухом подземелья. Уходившая глубоко вниз вертикальная скважина с приставленной к ней деревянной лестницей вела в ход, освещённый слабо мерцающим электрическим светом. Он завалил за собой лаз плитой, быстро слез по лестнице и стал бегом спускаться в нижнюю галерею по выдолбленным в породе ступеням, разбивая по пути лампочки поднятым с земли булыжником. Так он вышел к горизонтальному гроту с убегающими вдаль путями узкоколейки. Последние недели он тренировался и готовился к кроссу, но, на дне он обнаружил приятный сюрприз от своих друзей – припаркованный рядом с брошенной вагонеткой мотоцикл с ключом зажигания в замке. Он вскочил в седло, включил ногой передачу, повернул ручку управления. Из–под колёс прыснуло комьями грязи. Спустя мгновение одинокий беглец растворился в сыром мареве тоннеля. Когда он трогался с места, охранник ещё не успел заметить аномалий в наблюдаемой камере – заключённый, по идее, мылся и стирал вещи в душевой, которая была вне поля зрения видеокамеры. На это всегда уходило несколько минут.

Лунный пейзаж вокруг становился всё более нереальным, по мере того как белёсые волны бескрайних пустынь с зияющими котлованами кратеров прирастали каменистыми холмами, рифлёными глыбами тысячников, пока, наконец, не показались на горизонте заснеженные вершины легендарных вулканов Попокатепетль и Истаксиуатль, этих ацтекских Ромео и Джульетты. В безоблачном багрянце предзакатного неба гордо реял, уверенно раскинув свои мощные крылья, андский кондор. Сегодня его абсолютно не тревожил хищный клёкот огромного местного беркута, летавшего из стороны в сторону на меньшей высоте, зорко высматривавшего добычу на земле и камнем пикировавшего вниз, чуть только незадачливый тушкан или скользкая змея подавали любые, пусть еле различимые признаки жизни.