Илья Стогоff - 1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

€ € €

Самый неприятный день недели это суббота. В пятницу ты живешь еще прошедшей неделей. В воскресенье уже понимаешь, что выходные окончены и скоро снова на работу... а вот в субботу заняться нечем.

В эти выходные я валялся в постели до обеда. Даже выкурил, не вставая и не умываясь, одну сигарету.

Потом я все-таки встал, натянул брюки и пошел в туалет. В моей квартире на двери в туалет нет защелки. Я много раз предлагал привинтить на дверь маленький крючок, но жена только кривилась и спрашивала: «Зачем?»

Это у нее с детства, проведенного аж в Париже. Родители моей жены по контракту работают во Франции. В их европейском доме было не принято запирать двери в ванную или туалет.

В кухне на столе лежала гроздь бананов. Они пахли импортным лекарством «фервекс». Жена сидела за столом и ждала, пока вскипит чайник. Я посмотрел на болтающиеся на запястье часы, протянул руку и включил радио.

Жена была все еще в халате и ненакрашенная. К сигаретной пачке мы с ней потянулись одновременно.

— С самого утра я сломала ноготь.

— Не расстраивайся. Купим новый.

Какое-то время мы сидели молча, а потом зазвонил телефон. Я пошел искать трубку. Телефон у нас в квартире такой... знаете?, его трубка ничем не прикреплена к остальному аппарату. Я каждый раз подолгу ищу, куда, черт возьми, закинул ее после предыдущего разговора. Хорошо хоть, квартира у нас маленькая, всего двухкомнатная, коридора практически нет, трубка отыскивается быстро.

Жена любит говорить по телефону А я не люблю. Она совершенно спокойно два с половиной часа бродит по квартире, прижав плечом трубку к уху, а я начинаю заводиться уже после семи минут разговора.

Хамлю собеседнику, извожусь... не могу разговаривать долго. Не знаю почему. Наверное, физиология.

— С кем это ты?

— Вот с ней.

Она кивнула головой на экран телевизора. Там губернатор города, напялив оранжевую каску, стоял на строительных лесах Петропавловской крепости.

— С кем — с ней?

— С Людкой. Женой этого кекса

— Кекс это губернатор?

— Ага.

Я подумал. Моя жена болтала по телефону с женой губернатора. Эта мысль думалась в моей голове с трудом.

— Прости, дорогая, но я не понял. О чем ты болтала с женой нашего нынешнего губернатора?

— Тебя интересует, о чем мы разговаривали?

— Нет. Меня удивляет сам факт. Зачем вы разговаривали?

— Почему не поболтать? Она моя школьная подруга.

Я подумал еще раз. Если школьная подруга, тогда да... гораздо понятнее. Только жена губернатора не была похожа на школьную подругу моей жены.

— Она не похожа на твою школьную подругу.

— Слушай, чего ты от меня хочешь?

— Тебе кажется, что я зануден, да?

— Да.

— Просто я не понимаю. Она — взрослая тетка. Ты — молодая девица. Как вы могли учиться в одном классе?

— Мы не учились в одном классе. Мы учились в одной школе. Потом она иногда подкидывала мне работу.

— Писать инаугурационную речь губернатору?

— Переводить техническую документацию.

— Да? С какого языка?

— Ты знаешь, на чем они разбогатели? Никто не знает. Странно, но во всем городе никто не знает, на чем разбогатела семья нашего губернатора. А я знаю!

— Да?

— Они разбогатели на том, что отвели воду из одного невского протока.

— И на этом разбогатели? Как на этом можно разбогатеть? И почему раньше ты никогда не рассказывала, что знакома с женой губернатора?

— Тебе нужно сообщать обо всех моих подружках?

— Нет. Обо всех не нужно. Но этот парень занимает свой пост уже два срока подряд. Семь с лишним лет. А ты ни разу не говорила, что знакома с его женой.

Жена встала и ушла из кухни в комнату. Когда ей нечего ответить, она всегда просто уходит, и получается, что мы поругались, а виноват в этом я.

€€€

После утреннего кофе я начал думать чем бы мне сегодня заняться. Когда жизнь пугает тебя... когда сбежать от ее медузьего взгляда на работу невозможно, то самый оптимальный выход это затеять приборку того, в чем ты давно хотел навести порядок.

С одной стороны, дело важное. С другой — все понимают, что человек просто решил убить пару часов, оказавшихся лишними в его жизни.

Вариантов было немного. Прибрать можно было на письменном столе, а можно — в книжном шкафу.

Стол был завален бумагами и компакт-дисками. Слушаю я их не в CD-проигрывателе, а в компьютере. Рядом с компьютером у меня на столе стоит такая пластмассовая полочка для дисков.

Книжный шкаф втиснут напротив письменного стола. Шкаф давно следовало разобрать. Вторгнуться в него, как во взбунтовавшуюся колонию, и навести порядок.

Когда-то мне нравилось проводить в нем ревизии. Отыскивать книжки, о существовании которых я давно забыл, и читать по паре страниц из каждой. Лежать на полу, листать книжки, чувствовать себя счастливым.

Тогда мне было двадцать, и мне казалось, что взрослее я уже не стану. Тогда деньги были не важны для меня, и я ни за что не поверил бы, что ради них стану делать то, что делаю теперь.

Сегодня мне тридцать два, и поверить в то, что когда-то я был двадцатилетним, уже невозможно. Когда-нибудь мне, возможно, исполнится и пятьдесят. Я боюсь этого момента.

Я сел в кресло и стал рассматривать шкаф.

На нижней полке, почти на полу, стоят самые большие, толстые тома: словари, справочники, энциклопедии в дорогих переплетах и атласы.

Полкой выше стоит то, что я очень любил когда-то, но что, скорее всего, больше никогда в жизни не прочту. Потрепанное «Сказание о Тристане, Изольде и грозном короле Марке». Книга Христолюбова «События, предшествовавшие убийству императора Павла». «Популярная история археологии». Иллюстрированное переложение «Махабхараты», изданное в Чехии под названием «Великая битва потомков Бхараты». Юнговские комментарии к «Бардо-Тёдол», она же «Тибетская книга мертвых»...

Выше начинается проза. У этих полок кариесная улыбка. Очень часто книжки отсюда выбывают навсегда.

Двадцать с лишним романов Филипа Дика. Было время, когда романов было больше... может быть, даже тридцать пять. Изданы они разными издателями, в разных сериях и непохожих переплетах.

Рядом — такой же причудливый Эдогава Рампо: четыре сборника рассказов. Клееные переплеты рассыпаются, страницы выпадают — выкинуть жалко, а в приличном виде этого парня никогда не издавали.

На верхних полках совсем разнобой. Пестрая банда, непонятно как уживающаяся вместе: Раймон Кено, Питер Бенчли, Редъярд Киплинг, Амос Тутуола, Эрик Сигал, Энн Райс, Сувестр и Аллен, Уильям Питер Блетти... Приятно, что некоторые книжицы были с автографами.

А еще есть у меня полочка... особая полочка, на которой... я даже подошел поближе... эх, чудо, а не полочка... впрочем, о ней — чуть позже.

Не подумайте, будто я собираю библиотеку. Я просто читаю книжки, а когда их скапливается много, я отбираю самые дорогостоящие и продаю их.