Илья Стогоff - 1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

— Павел упал, и офицеры принялись избивать его ногами и тростями. Под конец они додушили его шарфом.

— К чему вы все это? Имеет ли это отношение к...

— Еще как имеет! Задумывались ли вы над тем, почему при Екатерине Россия влезла в громадные долги, при Павле треть этого долга была возвращена, а после него до самой революции императоры так больше не копейки и не выплатили?

— Если честно, то я никогда в жизни не думал над этим вопросом.

— В моем распоряжении есть архивная книга учета пошлин, взимавшихся на Петербургской таможне. Когда в страну повалили мальтийские кавалеры, то их имущество описывалось очень тщательно. Вплоть до какого-нибудь перстня. Даже у генерального магистра перетряхнули весь личный багаж. И только сорок две подводы, которые были ввезены слугами магистра, осматривать было запрещено. По личному указанию Павла.

— А что было на этих подводах? Никто не знает. И куда они делись тоже никто не знает. Вообще никто.

То есть вы считаете, что на подводах в Питер ввезли золото тамплиеров?

— Почему нет?

— Сорок две подводы золота?

— Ага.

— Это нереально. Вы представляете, о каких бабках идет речь?

— В том-то и дело.

Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.

— Допустим. Да-да. Я выпил до дна, а вы?.. Допустим, все так и было. Я готов даже поверить, что такое количество кэша можно провезти через всю Европу. Но где его хранить? А? Это ведь не кошелек, чтобы его спрятать под пол и никто не узнает. Это же, наверное, несколько тонн металла!

— Логично мыслишь! Не перейти ли нам на ты?

Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.

— Оглянись. Что ты видишь?

— Где?

— Здесь. Вокруг. Что видишь?

Ну, стены... вас... в смысле — тебя. Ты имеешь в виду, что я косой?

— Я имею в виду, что ты стоишь посреди Михайловского замка.

— И чего?

— А того! Налей. Ага.

Слышно бульканье и звон бутылок.

— Замок проектировали несколько лет. Сменили шестнадцать проектов. Причем каждый следующий был более дик, чем предыдущие. Ты ходил по этим коридорам, скажи: здесь можно жить?

— Ну, не очень, конечно, удобно...

— Здесь НЕВОЗМОЖНО жить! Дворец не приспособлен для жизни. Во-первых, он в любое время года абсолютно сырой. Императрица Мария Федоровна слегла от ревматизма через две недели после переезда. Наследники престола постоянно ангинили. Во-вторых — планировка. Это же ужас!..

— Короче! Каков же вывод?

— Павел и не планировал здесь жить. Замок строили просто как декорацию. Только как ширму, за которой можно спрятать золото тамплиеров.

— Оно до сих пор здесь лежит?

— Я надеюсь.

— (шепотом) Где-то здесь, да?

— Да.

— Дай прикурить.

— А здесь можно?

— Не знаю.

Сопение... Щелканье зажигалкой.

— Ну ладно. Убедил. Сокровища зарыли здесь. Но ведь их давно могли выкопать, логично?

— Логично. Но вряд ли.

— Почему?

Замок ведь только проектировали долго. А построили быстро. Архитектор, которому поручили работу, был спецом не по замкам, а по подземным коммуникациям. И за четыре дня до окончания строительства он умер. У архитектора разорвалось сердце. А строители (крепостные крестьяне) были в темпе переброшены в Сибирь.

— Понимаю.

— Когда Павла замочили, заговорщики пытались найти сокровища. Это видно по документам. Некоторых мальтийцев пытали. Одному залили в ухо три ведра кипятка. Но ничего не нашли. И из страны орден выгнали.

— Разве в ухо может влезть три ведра?

— При Николае Первом замок разобрали чуть не по кирпичикам. Отсюда в Зимний дворец вывезли весь антиквариат, выломали перекрытия, снесли крепостные валы. А сокровищ так и не нашли. И вот здесь начинается самое интересное. Да?

— Понимаешь, я ведь не просто так тебе все это рассказываю. То, что произошло в этой комнате двести лет назад, — это только начало. А вот дальше...

— Что?

— Дальше начинается такое дерьмо собачье, что ты...

— (визгливый женский голос) Что это вы тут делаете, а? Нет, что это вы здесь делаете?

— Погодите, мамаша!

— Милиция!

На этом фонограмма прерывается.

€ € €

От метро я позвонил жене, и она предложила вместе сходить в универсам.

Если бы третья мировая все-таки началась и ядерные цунами смели человечество с лика земного, то для возрождения цивилизации было бы достаточно всего одного универсама. Из него, как из оплодотворенной яйцеклетки, вырос бы новый универсум.

Есть ли рядом с вашим домом универсам? Любите ли вы универсамы так, как любят их обитатели моего микрорайона? Разбираетесь ли вы в них так, как умею я и умеет моя жена? Например, замечали ли вы, что во всех универсамах мира молочный и булочный отделы расположены как можно дальше друг от друга?

Дело в том, что обычный человек ходит в магазин в основном за хлебом и молоком. Если бы отделы располагались рядом то, в темпе отоварившись, клиент бы просто свалил. А так он побродит... посмотрит по сторонам... купит множество вещей... которые можно выкинуть сразу же после того как они оплачены в кассе.

Универсамы — это те самые киты, на которых все еще стоит наш мир. Стражи порядка. Заведения, неусыпно следящие за тем, чтобы все и всегда происходило правильно. Чтобы ты всю жизнь работал, зарабатывал деньги, потом выкидывал бы их на то, что тебе абсолютно не нужно, и начинал работать заново.

Ни я, ни жена не собирались валить из универсама, купив хлеб и молоко. Нас не нужно было уговаривать потратить лишние деньги, потому что за этим мы сюда и приходили.

Раньше люди посещали кино и музеи. Теперь в блочных новостройках не строят кино и музеев, так что, приходя с работы и переодевшись в красивое, все мы ходим в универсам. Туда, где тепло и светло. Светло ровно настолько, чтобы твоя обновка была видна всем. Единственные теплые и светлые места темных и сырых новостроек.

Жена рассказала, как двигаются ее дела с оформлением паспорта, и спросила, что нового у меня на работе. Я рассказал ей про Аркашу и про то, что мне отдали компьютер. Жена спросила, как компьютер — работает?

— Да. Работает. Но как-то странно.

— Странно?

— Не знаю. Может, вирус? Сам создает какие-то странные файлы. И еще у него что-то с часами.

— В каком смысле?

— Теперь они всегда показывают полпятого. Полпятого вечера. Надо поговорить со специалистами. Пусть чинят.

— Только часы? А остальное?

— Остальное — о'кей. Клавиатура клавиатурит и коврик для подмышки в полном порядке. Не в порядке только часы.

Дойдя почти до алкогольного отдела, я издалека заметил своего соседа. Его звали Саня. Вместе с парочкой таких же, как он, Саня сгребал с витрины бутылки с дорогими этикетками.

— Господи! Кто пьянствовал с Саниной мордой и помял ее?

Сосед Саня был достопримечательностью моей парадной. Он был самым знаменитым пьяницей во всей парадной... да, пожалуй, и во всем моем многоквартирном доме, количество жителей которого лишь чуть-чуть уступало количеству жителей городков типа Клайпеды.