Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

– Перестань. – Я прижала подушку к груди. – Я даже не знаю… что думать об этом.

– Просто думай, что это потрясающе. Потому что так оно и есть. – Подруга заправила волосы за ухо. – Больше тебе не о чем думать.

В ее сказку просочилось немного реальности.

– Но Пейдж…

– Они расстались за неделю до этого, так что ты тут совершенно ни при чем. – Она замолчала, сморщив нос. – На самом деле ты, конечно, поспособствовала их разрыву, но не специально же. Я сомневаюсь, что это утешит Пейдж, но плевать. Это не твои проблемы.

Я с ужасом думала о том, что меня ждет, когда Пейдж узнает, что мы с Райдером… вместе.

– Сегодня утром я сказала Розе, что Райдер и я… что мы встречаемся. В общем, что я его девушка. – Мои щеки зарделись. – Я так и не поняла, расстроилась она или обрадовалась. Карл ничего не сказал, но…

– Но, вероятно, еще скажет и, скорее всего, какую‑нибудь гадость. Ты просто должна дать им время, – мудро посоветовала Эйнсли. – Это твои первые настоящие отношения.

– Я просто… я не знаю. Мне кажется, тут что‑то большее… – призналась я.

Эйнсли пристально посмотрела на меня.

– Не переживай из‑за Карла и Розы.

– Я…

– И не говори, что ты не переживаешь. Ты переживаешь из‑за всего на свете. – Она улыбнулась, а я захлопнула рот. – Иногда ты настолько застреваешь в своих мыслях, что… ну, не живешь по‑настоящему.

Я удивленно посмотрела на нее.

Подруга заглянула в опустевшую миску.

– Пожалуйста, пойми меня правильно. Я думаю, иногда ты упускаешь то, что происходит вокруг тебя, потому что слишком зацикливаешься на том, что другие думают о тебе и твоем выборе.

Я хотела возразить, но крыть было нечем.

– Ты права. – Ох, как же она права. Я действительно все время беспокоилась о том, что подумают обо мне Карл, Роза и даже Эйнсли, Райдер и Кейра, Джо, мистер Сантос… И далее по списку.

– Я знаю, – прощебетала подруга и вдруг помрачнела. – Очень печально, что с Джейденом такая беда.

Эйнсли не изменяла себе, легко перепрыгивая с одной темы на другую. Я затеребила края брючины.

– Он был такой… избитый.

– Не похоже, что Райдер вовлечен в эти дела. – Она отставила миску в сторону, пристроив рядом со своей сумкой с книгами. Эйнсли пришла ко мне в воскресенье под предлогом совместных занятий, но мы даже не открывали учебники. – И все равно грустно и страшно.

Честно говоря, я сомневалась в том, что Райдер не участвует в этих разборках. Да, все это не имело никакого отношения ко мне, но Райдеру приходилось общаться с самыми настоящими отморозками, и я знала, что он не останется в стороне, если Джейден опять влипнет в историю. Так уж он был устроен, обладая почти суицидальным комплексом героя.

Сердце беспокойно заныло.

Мне очень нравился Джейден. Он всегда выручал меня, даже когда не знал, кто я такая. Я хотела помочь ему, но не представляла себе, как это сделать и в моих ли это силах.

– Ладно, теперь расскажи мне о Гекторе. Хочу знать о нем все.

Я склонила голову набок.

– Мне показалось, он тебе не понравился?

– Одно другому не мешает. Что, я не могу интересоваться им на расстоянии? – усмехнулась Эйнсли.

Я улыбнулась.

– Я не так много знаю о нем. Он… работает в «Макдоналдсе» на полставки, и он… милый.

– Милый? – Она рассмеялась, откидывая назад волосы. – Ты бы слышала, что он говорил обо мне, в моем присутствии. Он придурок – злобный, извращенный придурок.

Я уставилась на нее.

– Правда, симпатичный, – добавила она с лукавой усмешкой. – Что есть, то есть.

Я кивнула в знак согласия.

– А как Тодд?

Она закатила глаза.

– Скучный. Сноб. Не хочу о нем говорить, потому что нам нужно еще кое‑чего обсудить. – Эйнсли бросила взгляд на закрытую дверь спальни. Карл и Роза были внизу. – Ты ведь теперь встречаешься с Райдером, верно? Ты – его девушка, и у вас в школе намечается хоумкаминг? Ваши первые танцы!

Я поморщилась.

– Мы… даже не говорили об этом.

– Теперь можете поговорить.

– Ну, не знаю, – протянула я.

Она подняла брови.

– Ты хотя бы спроси, хочет ли он пойти. Это нормально, – сказала подруга, понизив голос.

Я кивнула. Идея мне понравилась.

– Я хочу быть нормальной.

Эйнсли приоткрыла рот, а потом скорчила гримасу.

– Ладно. Сделаем паузу. Норма – понятие субъективное, и ты нормальная, Мэл.

Я сморщила нос.

– Что ты на меня так смотришь? Да, ты не очень разговорчива и иногда бываешь психопаткой. С чего ты решила, что это ненормально? Вокруг полно таких людей. – Она вскинула руки. – И что? Ты воспитывалась в приюте – дерьмовом приюте, но опять же, к сожалению, это тоже не редкость. И вовсе не делает тебя девушкой со странностями.

Я собралась объяснить ей кое‑что про свои странности, но передумала. Пожалуй, Эйнсли права. У меня было необычное детство, и я не разговаривала, но это не значит, что я стала не такой как все.

Эйнсли многое знала о моем детстве. Знала, каково приходилось нам с Райдером, как я горела в огне, но кое‑что я не рассказывала даже ей. Об этом я говорила только с доктором Тафтом, а Карл и Роза знали, потому что читали полицейские отчеты и мое личное дело.

Мой взгляд скользнул по комнате, задержался на фигурке совы и поплыл дальше, к аккуратному письменному столу и широкому подоконнику, заваленному мягкими подушками. Эта спальня настолько отличалась от комнат в том доме, где я когда‑то жила. Чистая, светлая, просторная. Уютная.

В горле пересохло, когда я посмотрела на Эйнсли. Никогда раньше у меня не возникало желания рассказать ей то, о чем я ни с кем не говорила, но сейчас это желание переросло в потребность, сжигающую меня изнутри.

Я заставила язык отлепиться от нёба.

– У меня… проблема с шумом и разговорами. – Щеки запылали, и я опустила взгляд на подушку, не зная, как объяснить, почему танцы могут обернуться для меня слишком тяжелым испытанием. – Я привыкла сидеть тихо, потому что мистер Генри не любил… когда шумят. Он много чего не любил, но… не высовываясь, я могла избежать многих… неприятностей.

Эйнсли замерла.

Глубоко вздохнув, я продолжила.

– Райдер всегда… просил меня затаиться где‑нибудь… чтобы мистер Генри не мог меня найти, когда напивался или когда хотел наказать меня за… провинность. Иногда он бесился, если я украдкой съедала печенье или… слишком громко топала, поднимаясь по лестнице. Ему не нравилось, если я подавала голос. И я… думаю, я знаю , почему не люблю говорить и боюсь громких звуков. Психотерапевт, которого я посещала, сказал, что это посттравматический синдром… и влияние окружающей среды. – Дышать стало легче, и я продолжила. – Как бы то ни было, в ту ночь… когда я обгорела, произошло еще кое‑что.

Подруга не знала, как я получила ожоги, и я рассказала, с болью и усилием выцарапывая каждое слово. В комнате стояла тишина, и даже сквозь приглушенный звук работающего телевизора я могла бы расслышать, как поет сверчок. Я рассказала про Велвет – куклу, которую Райдер украл для меня и которой я так дорожила, даже когда подросла. Я объяснила, что мистер Генри в порыве злости забрал у меня куклу и держал у всех на виду, просто чтобы дразнить меня. Я рассказала, как мистер Генри вышвырнул Райдера на улицу после того, как тот спросил, будем ли мы ужинать.